20 ноября Москва попрощалась с одной из самых ярких актрис советского кино — Светланой Светличной. Ее образ пленял с первого взгляда: изысканная, элегантная, почти неземная. Но за этим блеском скрывалось чувство недосказанности, от которого артистка, кажется, так и не смогла избавиться до конца своей жизни.
Ее ярчайшая сцена в «Бриллиантовой руке», поразившая публику своей смелостью, навсегда закрепила за ней статус легенды, но одновременно и затмила другие ее работы. Не зря ведь Светличная сама говорила, что кино — сладкий яд.
Эти мгновения славы, увы, не подарил ей ролей в больших кино, где она могла бы быть главной не на восемь минут, как в «Руке», а на весь хронометраж.
Светличная мечтала о ролях, которые позволили бы ей показать всю глубину таланта. Ее желание сыграть в одном фильме сразу несколько героинь — от страстной контрабандистки до утонченной княжны — так и осталось мечтой. Она искренне верила, что обладает тем диапазоном, который мог бы вывести ее за пределы амплуа «королевы эпизода».
С 80-х годов Светличную снимали мало. Ее чаще звали на зарубежные фестивали, где она олицетворяла образ «прекрасно стареющей русской актрисы». Но за внешним совершенством скрывалась горечь от упущенных возможностей.
Театральная роль Марьи Лебядкиной в «Бесах» стала для нее откровением.
«Я поняла, что я невостребованная актриса. Конечно, жалко, что время ушло и я до конца себя не раскрыла», — вспоминала звезда в интервью.
Одной из последних ее работ стал фильм нидерландского режиссера Йоса Стеллинга «Девушка и смерть», где Светличная наконец смогла сняться в артхаусном кино. Однако это было лишь слабое отражение того, к чему она стремилась всю жизнь.
Ну а 20 ноября на похоронах артистки отличился Прохор Шаляпин, которого в свое время называли чуть ли не ее любовником.
