Фильм полностью состоит из трофейной кинохроники, добытой советскими солдатами из киноархива Министерства пропаганды нацистской Германии и личного фотоархива Гитлера, а также многочисленные любительские фотографии, обнаруженные у эсэсовцев.

Под голосовой комментарий режиссера зрителям предстоит пройти долгий, утомительный, зачастую шокирующий путь через лабиринты изощренного сознания начальника управления пропаганды НСДАП и отследить корни нацизма в самых неочевидных и, казалось бы, далеких от Третьего рейха местах.

Фильм является своеобразным посланием Ромма сегодняшнему зрителю, ведь он дает ключ не только к сути фашизма, но и к ошибкам нашего собственного прошлого, в котором, возможно, лежит ключ к созданию нашего же светлого будущего.

Во время выхода фильма антифашистские ленты почти не появлялись на экране: жители СССР знали лишь о героическом подвиге Красной армии, но понятия не имели, что такое национал-социализм, и в глаза не видели Гитлера. Памятуя об этом, великая советская сценаристка и кинокритик Майя Туровская и ее соавтор Юрий Ханютин пришли к Михаилу Ромму, одному из самых прославленных деятелей кино в стране, любимцу политических деятелей и преподавателю ВГИКа. Ромм усомнился в этой затее, но все же взялся за фильм, понимая важность такой работы для народа СССР.

В июле 1964 года Роммом была отобрана большая группа ассистентов, которые занимались сбором хроникального материала в зарубежных государственных и частных архивах. В ход шли кинопленки, фотографии и даже дневниковые записи – все, что могло пролить свет на восприятие нацизма в разных странах Европы. Сам режиссер перед началом создания фильма посетил полуразрушенный концентрационный лагерь в Освенциме, от которого ему пришлось отходить при помощи коньяка.

При монтаже картины Ромм опирался на кинематографическую традицию, заложенную Эсфирью Шуб, великого советского режиссера и монтажера, соратницы Пудовкина и Мейерхольда. Шуб мастерски использовала свой уникальный метод монтажа для создания агитационной документалистики, монтажные стыки в которой говорили лучше любых слов. Кроме этого Ромм часто использует в фильме так называемый “дистанционный монтаж”, обратный повтор и многочисленные стоп-кадры. По сути режиссер использует для разоблачения фашизма его же пропагандистские приемы, что придает фильму особенную политическую мощь.

Фильм собирался в присутствии огромного количества людей: учеников Ромма, его ассистентов, других режиссеров, сценаристов и просто деятелей искусства. Например, на одном из просмотров присутствовали Евгений Евтушенко и Эрнст Генри. Каждый мог предложить какой-то вариант или, напротив, наложить на него вето, если его аргументация показалась бы режиссеру достаточно обоснованной.

В какой-то момент споры и конфликты между Роммом, Туровской и Ханютиным достигли предела, в результате чего сценаристы решили сделать свою собственную версию картины независимо от режиссера – настолько различалось их представление о фильме. Однако вскоре после начала работы они поняли, что это было бы неправильно, и тандем вернулся к совместной работе. В конце концов Ромм все же добавил в фильм взгляд Туровской и Ханютина: он понял, что их восприятие имеет право на жизнь и органично встраивается в облик картины.

Другим важнейшим выразительным средством фильма является публицистический по своей сути текст, написанный и озвученный самим Роммом. Последнее режиссеру посоветовали его ученики, услышав рабочий комментарий Ромма к фильму: было очевидно, что он справлялся лучше любого профессионального диктора.

Несмотря на антифашистскую направленность, фильм смог попасть лишь в ограниченный прокат, а вскоре был изъят и оттуда: столь очевидной руководству КПСС казалась критика социалистического строя и многочисленные параллели между ним и устройством нацистской Германии.