Директор Парижской оперы Эмиль Перрен руководствовался гениальной интуицией, когда в 1865 году попросил 52-летнего Джузеппе Верди написать оперу на основе драматической поэмы Шиллера «Дон Карлос, инфант испанский». Шиллер был одним из любимых писателей Верди наряду с Шекспиром и Виктором Гюго, так что он с радостью взялся за проект. Верди с интересом работал с французским либретто, тщательно изучая литературную модель языка и всю сложность его адаптации для сцены. Премьера оперы «Дон Карлос» состоялась в Париже 11 марта 1867 года и стала одной из самых объемных и амбициозных работ композитора.

Для фестиваля в Зальцбурге 2013 года Петер Штайн и Антонио Паппано работали с оригинальной версией оперы – на итальянском языке и без балета. Тем не менее, они включили некоторые пассажи из спектакля 1867 года, в том числе прелюдию первого акта с хором лесорубов и их семей, в которой подчеркивается тяжелое бедственное положение французского народа из-за зимы и войны с Испанией.

Сохранение этой прелюдии сделало более ясным и острым психологическое развитие Елизаветы Валуа и Дона Карлоса. В лесу Фонтенбло дочь французского короля впервые сталкивается с Карлосом, и пара испытывает свой единственный миг счастья. С пушечным залпом, возвещающим окончание войны между Францией и Испанией, обнаруживается суровая реальность: невеста Карлоса внезапно становится его матерью – и этот болезненный удар приводит к необратимым эмоциональным последствиям у обоих героев.

Король же тоскует по смерти. Филипп, как пример безжалостной авторитарной системы, которая представляет мир вокруг него враждебным и пестует недоверие, потерял всякую связь с обычными людьми и эмоционально обеднел. Верди редко так мощно описывал мучительное одиночество власть имущего человека (эта тема всегда интересовала композитора), как в сцене Филиппа в четвертом акте. Опустошение обратной стороны власти, которое Филипп демонстрирует в эпизоде с аутодафе, предшествует этой величайшей сцене.

Если Филипп воплощает политический порядок, ориентированный на сохранение власти и беспрекословного повиновения, то маркиз Ди Поза выглядит рупором либеральных идей и гуманистических ценностей. Как это ни парадоксально, но Филиппу приходится доверять Ди Позе, поскольку тот с ним вызывающе честен и даже имеет смелость ему противоречить. Таким образом, фактический противник Ди  Позы не король, а Великий Инквизитор. Верди, как анти клерикал на протяжении всей своей жизни, изображает Инквизитора как бесчеловечного, недобросовестного политика, который маскирует свои решения идеологией, представляя их как объективную правду. Единственный способ, с которым Инквизитор может противостоять Позе и его «духу инноваций», расшатывающему фундамент церкви - это абсолютная жестокость. Король оказывается беспомощной марионеткой в его руках: несмотря на то, что Ди Поза – единственный, кому он может доверить свои заботы вне зависимости от политических разногласий, Филипп убивает его.