Уже начало нового фильма Йоргоса Лантимоса подсказывает, что дальнейшее зрелище уютным вряд ли будет. Темный экран с закадровой музыкой сменяется сверхкрупным планом операции на открытом сердце. Белесый, окутанный сетью сосудов орган ритмично бьется в обрамлении голубой ткани. И на этом операция в «Убийстве священного оленя» не закончится. Оставив пролог позади, Йоргос Лантимос вторгается в пространство семьи и с точностью опытного хирурга принимается за испытание родительской любви…
It's metaphorical. My example.
Грек Йоргос Лантимос вот уже не первый год является завсегдатаем Каннского кинофестиваля. В 2017 году приз за лучший сценарий получила его работа «Убийство священного оленя». Фильм вышел в наш прокат совсем недавно и, как и все авторские картины, очень ограниченным числом копий.
Для меня этой был один из тех случаев, когда очень сложно поделиться эмоциями после выхода из кинотеатра - на секунду не можешь понять, режиссер безумец или гений? Как и в предыдущих его работах, Лантимос концентрируется на сложных психологических дилеммах, не выбирает простых путей, рассказывая свою историю. Он погружает зрителя в размышления над увиденным путем преувеличения, постановки персонажей в безвыходные ситуации настолько, что только в них может раскрыться вся человеческая сущность.
Основная сюжетная линия фильма развивается вокруг семьи кардиохирурга Стивена, жизнь которого абсолютно обычна. У него есть жена и двое детей, как и во всех семьях, они встречаются со своими сложностями, но в общем их можно считать успешными. История начинается с того, что Стивен сближается с молодым человеком по имени Мартин - он растет без отца и отчаянно нуждается в наставнике в лице Стивена. Постепенно он знакомит мальчика со своей семьей, он очень сильно старается и тем самым располагает к себе все всех домочадцев. Но постепенно эти отношения начинают приобретать нездоровый оттенок, когда Мартин становится слишком навязчивыми. Самое страшное происходит тогда, дети Стивена очень резко заболевают и им не могут помочь лучшие доктора, и оказывается, что в этом оказывается замешан Мартин и вскоре Стивену придется принять одно из самых сложных решений в своей жизни.
Как и про все авторские фильмы, не хочется раскрывать суть происходящего на экране. Не исключено, что для вас этот фильм будет выглядеть и чувствоваться иначе. Важным является способность этой истории, ориентированной на отдельный посыл: принятие ответственности за свои поступки, также раскрывать множество психологических и глубинных мотивов человека. Не смотрите этот фильм, как развлекательное шоу по телевизору, это качественное авторское кино, которое может заставить зрителя задуматься над происходящим, не выдавая готовое решение сразу.
не понятно для чего был сделан этот фильм.
сюжет с первых 10 минут предугадывается.
унылый кинец, даже подумать не над чем.
3 балла только из-за любви к Кидман.
Не тратьте время.
Миф и судьба
Имя греческого кудесника Йоргоса Лантимоса на слуху. Странные, загадочные, не похожие ни на что картины «Клык», «Альпы» привлекли к чужестранцу внимание западных зрителей, а затем и продюсеров. Лантимос перебрался в Европу - и снял нашумевшего «Лобстера», фильм с таким же самобытным, абсурдистским сюжетом, но уже с именитым актерским составом. Для «Убийства священного оленя» получивший признание режиссер вновь привлек звезд первой величины - и отправился в Штаты.
Название фильма отсылает к трагедии Еврипида «Ифигения в Авлиде» - где рассказывается о случайном убийстве на охоте священного оленя Артемиды, за которое богиня отомстила убийце, царю Агамемнону, приказав принести ответную жертву, - его дочь Ифигению. Классический сюжет мифологии греческий постановщик переработал совершенно оригинальным образом. Визуально холодный и просторный - как хирургическая операционная, где работает главный герой - фильм с первых минут завлекает своим тягучим, сдержанным, медлительным ритмом и фирменной, разлитой в воздухе странностью. Чудно все: от манеры игры актеров - отстраненного, скупого на эмоции, нарочито механического произнесения реплик - через диалоги, такие же неожиданные, порою абсурдные, словно со сбитой логикой, но при этом невозмутимо ведущиеся - к визуальным образам, вновь диковато-физиологическим в той мере, что у экспонатов за стеклами кунсткамеры.
Именно такое ощущение, наверное, и возникает, прежде всего, при просмотре этого и других фильмов Лантимоса - подглядывание за жизнью каких-то удивительных существ, внешне похожих на людей, через стекло, отделяющее наш устоявшийся мир - от их герметичного, непроницаемого мира, в котором возможно все. Здесь люди могут выбирать в каких животных превратиться, как в «Лобстере», или учить детей называть море креслом, как в «Клыке». В «Убийстве священного оленя» же - и вовсе: странная история мести просто случается, сама по себе, словно устроенная строгой и справедливой Вселенной - и абсолютно не вызывает вопросов у персонажей: почему и как?
Эти вопросы - «почему» и «как» - вообще неприложимы к творчеству Лантимоса: сюрреалистичность его кинематографического мира - неоспоримая данность. Единственно важным вопросом является «зачем?» - в самом моралистском смысле этого слова: каждое действие, совершенное человеком, имеет свои последствия, за которые он несет ответственность; каждая энергия порождает энергию - на этом вселенском законе равновесия, древнем и вечном, испокон веков держится мир. И об этом напоминает нам мудрый грек, наследник великого народа, чье знание уместилось в небольшой сборник, современным мышлением почему-то отставленный на полку детской литературы.
Ни экологичные быстрые автомобили, ни удобные умные дома, ни сверх оборудованные технологичные больницы - никакой прогресс и сверх-современность не спасут от великой длани Природы (Вселенной, Космоса, Рока, Кармы, Судьбы). Человек может считать себя властелином мира, но против древнего закона он не знает средств: только тогда, вынужденный наблюдать за прогрессирующей, неизвестной болезнью своих детей, он понимает, насколько мал - и остается смириться и выполнить условия невидимой владычицы природы, покровительницы всего живого - и принести священную жертву.
Именно такой выбор, вернее его отсутствие, встает перед Стивеном, успешным современным человеком, кардиохирургом, делающим операции на сердце без участия собственного сердца - так убедительно скупо пишет своего героя Колин Фаррелл. В своей жизни он допустил одну маленькую большую ошибку, о которой его занятой наукой мозг позабыл, а может и вовсе не счел важной - но последствия которой не заставят долго ждать.
Они придут в его жизнь вместе со странным пареньком по имени Мартин - отличное исполнение Барри Кеогана, как нельзя лучше подходящего для своего персонажа - чье болезненное, с вечно припущеными веками, лицо несет в себе как нечто отталкивающее, настораживающее и пугающее, так и странную, привлекающую магию. За ним хочется наблюдать.
Это подавленное напряжение усиливается благодаря сверхплавным наездам камеры постоянного лантимосовского оператора Тимиоса Бакатакиса, создающим тревожное ощущение, ожидание чего-то сверхъествественного: как будто за пределами кадра нависло что-то, чего мы не видим - да и вовсе не можем увидеть; ощущение того самого неотступного Рока. Это тихое движение камеры, подползающей к Мартину, крадущейся за спиной Стивена по длинным стерильным коридорам больницы, подобно Провидению, никогда не дремлющему оку Судьбы.
Самое дорогое для Стивена, что еще способно заставить его сердце встрепенуться, - его семья. Ее-то и настигает расплата за ошибки героя. Николь Кидман в роли его супруги, офтальмолога Анны, сдержанно, тонко и глубоко, чаще полутонами, взглядом, реакциями - да и реплик у нее меньше - изображает неподдельный ужас перед тем, что сильнее и больше человеческой сущности - но в то же время уважение к этой силе.
Если Стивен, носитель современной научной мысли, с трудом справляется с воздействием иррационального, пытаясь найти ответственного за болезнь своих детей в другом человеке, то есть Мартине, то Анна - понимает всю нелепость подобных попыток. Она - переходный мостик между двумя типами сознания: рациональным и мифологическим, которое, конечно же, представляют ее дети, сразу все понявшие и не только не удивляющиеся случившему, но, более того, принявшие его неизбежность и никого в том не винящие.
В этом смысле мифологичность взгляда Лантимоса как нельзя лучше выражается в его художественном языке. Раскрытие тем, относящихся к области духа, через телесность - а не заметить телесность всех его работ невозможно: тот самый выбитый клык; операция на сердце, отказ конечностей, странная поза Анны при сексе, кровь, ссадины и все остальное, что есть в новом фильме - это как раз-таки атрибут мифологического сознания, отлично совмещающего в себе высокую мораль и физиологические подробности: единство духа и тела. Безэмоциональность и отрешенность камеры, актеров, диалогов - возможный способ показать условность, театральность того, что мы зовем своей жизнью, перед иными верховными силами.
Однако, одновременно со всем вышесказанным, порою кажется, что чем дальше Лантимос отъезжает от родной Греции - тем большему влиянию западного менталитета поддаются его работы, становясь более умозрительными и явными в своей морали. Режиссер остается мастером своего дела, никоим образом не теряя свой почерк (а иногда даже будто становясь его рабом), но словно приспосабливает его под то самое рациональное сознание, которое лишь иногда желает быть чуточку иррациональным. Например, глядя на фильмы странного грека. Но это лишь ощущение. Ждем следующих картин.
Кратко о фильме: Кардиолог периодически в дали от семьи встречается с каким-то мальчиком, дарит ему подарки, ужинает с ним. Через какое-то время впускает парнишку в свою семью. И тут с хирургом и его семьей начинают происходить зловещие события.
Как я люблю эту новую волну хороров, где весь ужас в диалогах и в сценах, ситуациях, которую надо считывать, не расслабляя мозг!
Когда человек натягивает на глаза шапку, берёт в руки ружьё и начинает кружиться, как волчок из «Что? Где? Когда?», стараясь выбирать так сказать сектор «Зеро» (без всевозможных спецэффектов, без которых современные хороры представить невозможно), а ты сидишь заворожённый и боишься за всех, кто находится в этой комнате и не можешь отвести взгляд от экрана и подумать о чём-то постороннем, а не о фильме, - это и есть мастерство, режиссера.
Кстати, греческий режиссёр Йоргос Лантимос заслуживает внимания. Сперва привлекательная утопия «Лобстер», спустя два года привлекательный хоррор «У.С.О.»
О привлекательности, конечно же, многие будут спорить с пеной у рта и будут правы. Ведь хочешь - не хочешь, а Лантимос заставляет сравнивать свой фильм с «мама!» Аранофски. Ведь и там, и там повествование основано на мифах (древнегреческих ли, христианских ли, не важно). И там, и там возникает точка, когда ты или хочешь смотреть дальше с большей силой, либо выйти из зала. И там, и там катарсис подступает, подступает и останавливается в миллиметре.
Но кульминации разные: где-то это разрыв порочного круга, круга семейных неприятностей, через сакральное убийство; где-то это неразорванный круг, и разорвать его невозможно (по крайней мере ни мы, ни главная героиня не понимаем, как это сделать), даже через принесённую жертву.
ПиЭс кто хотел увидеть в фильме «Убийство священного оленя» убийство данного оленя - не ждите. К сожалению или к счастью.
Оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователиВойти как пользователь
Грек Йоргос Лантимос вот уже не первый год является завсегдатаем Каннского кинофестиваля. В 2017 году приз за лучший сценарий получила его работа «Убийство священного оленя». Фильм вышел в наш прокат совсем недавно и, как и все авторские картины, очень ограниченным числом копий.
Для меня этой был один из тех случаев, когда очень сложно поделиться эмоциями после выхода из кинотеатра - на секунду не можешь понять, режиссер безумец или гений? Как и в предыдущих его работах, Лантимос концентрируется на сложных психологических дилеммах, не выбирает простых путей, рассказывая свою историю. Он погружает зрителя в размышления над увиденным путем преувеличения, постановки персонажей в безвыходные ситуации настолько, что только в них может раскрыться вся человеческая сущность.
Основная сюжетная линия фильма развивается вокруг семьи кардиохирурга Стивена, жизнь которого абсолютно обычна. У него есть жена и двое детей, как и во всех семьях, они встречаются со своими сложностями, но в общем их можно считать успешными. История начинается с того, что Стивен сближается с молодым человеком по имени Мартин - он растет без отца и отчаянно нуждается в наставнике в лице Стивена. Постепенно он знакомит мальчика со своей семьей, он очень сильно старается и тем самым располагает к себе все всех домочадцев. Но постепенно эти отношения начинают приобретать нездоровый оттенок, когда Мартин становится слишком навязчивыми. Самое страшное происходит тогда, дети Стивена очень резко заболевают и им не могут помочь лучшие доктора, и оказывается, что в этом оказывается замешан Мартин и вскоре Стивену придется принять одно из самых сложных решений в своей жизни.
Как и про все авторские фильмы, не хочется раскрывать суть происходящего на экране. Не исключено, что для вас этот фильм будет выглядеть и чувствоваться иначе. Важным является способность этой истории, ориентированной на отдельный посыл: принятие ответственности за свои поступки, также раскрывать множество психологических и глубинных мотивов человека. Не смотрите этот фильм, как развлекательное шоу по телевизору, это качественное авторское кино, которое может заставить зрителя задуматься над происходящим, не выдавая готовое решение сразу.
сюжет с первых 10 минут предугадывается.
унылый кинец, даже подумать не над чем.
3 балла только из-за любви к Кидман.
Не тратьте время.
Имя греческого кудесника Йоргоса Лантимоса на слуху. Странные, загадочные, не похожие ни на что картины «Клык», «Альпы» привлекли к чужестранцу внимание западных зрителей, а затем и продюсеров. Лантимос перебрался в Европу - и снял нашумевшего «Лобстера», фильм с таким же самобытным, абсурдистским сюжетом, но уже с именитым актерским составом. Для «Убийства священного оленя» получивший признание режиссер вновь привлек звезд первой величины - и отправился в Штаты.
Название фильма отсылает к трагедии Еврипида «Ифигения в Авлиде» - где рассказывается о случайном убийстве на охоте священного оленя Артемиды, за которое богиня отомстила убийце, царю Агамемнону, приказав принести ответную жертву, - его дочь Ифигению. Классический сюжет мифологии греческий постановщик переработал совершенно оригинальным образом. Визуально холодный и просторный - как хирургическая операционная, где работает главный герой - фильм с первых минут завлекает своим тягучим, сдержанным, медлительным ритмом и фирменной, разлитой в воздухе странностью. Чудно все: от манеры игры актеров - отстраненного, скупого на эмоции, нарочито механического произнесения реплик - через диалоги, такие же неожиданные, порою абсурдные, словно со сбитой логикой, но при этом невозмутимо ведущиеся - к визуальным образам, вновь диковато-физиологическим в той мере, что у экспонатов за стеклами кунсткамеры.
Именно такое ощущение, наверное, и возникает, прежде всего, при просмотре этого и других фильмов Лантимоса - подглядывание за жизнью каких-то удивительных существ, внешне похожих на людей, через стекло, отделяющее наш устоявшийся мир - от их герметичного, непроницаемого мира, в котором возможно все. Здесь люди могут выбирать в каких животных превратиться, как в «Лобстере», или учить детей называть море креслом, как в «Клыке». В «Убийстве священного оленя» же - и вовсе: странная история мести просто случается, сама по себе, словно устроенная строгой и справедливой Вселенной - и абсолютно не вызывает вопросов у персонажей: почему и как?
Эти вопросы - «почему» и «как» - вообще неприложимы к творчеству Лантимоса: сюрреалистичность его кинематографического мира - неоспоримая данность. Единственно важным вопросом является «зачем?» - в самом моралистском смысле этого слова: каждое действие, совершенное человеком, имеет свои последствия, за которые он несет ответственность; каждая энергия порождает энергию - на этом вселенском законе равновесия, древнем и вечном, испокон веков держится мир. И об этом напоминает нам мудрый грек, наследник великого народа, чье знание уместилось в небольшой сборник, современным мышлением почему-то отставленный на полку детской литературы.
Ни экологичные быстрые автомобили, ни удобные умные дома, ни сверх оборудованные технологичные больницы - никакой прогресс и сверх-современность не спасут от великой длани Природы (Вселенной, Космоса, Рока, Кармы, Судьбы). Человек может считать себя властелином мира, но против древнего закона он не знает средств: только тогда, вынужденный наблюдать за прогрессирующей, неизвестной болезнью своих детей, он понимает, насколько мал - и остается смириться и выполнить условия невидимой владычицы природы, покровительницы всего живого - и принести священную жертву.
Именно такой выбор, вернее его отсутствие, встает перед Стивеном, успешным современным человеком, кардиохирургом, делающим операции на сердце без участия собственного сердца - так убедительно скупо пишет своего героя Колин Фаррелл. В своей жизни он допустил одну маленькую большую ошибку, о которой его занятой наукой мозг позабыл, а может и вовсе не счел важной - но последствия которой не заставят долго ждать.
Они придут в его жизнь вместе со странным пареньком по имени Мартин - отличное исполнение Барри Кеогана, как нельзя лучше подходящего для своего персонажа - чье болезненное, с вечно припущеными веками, лицо несет в себе как нечто отталкивающее, настораживающее и пугающее, так и странную, привлекающую магию. За ним хочется наблюдать.
Это подавленное напряжение усиливается благодаря сверхплавным наездам камеры постоянного лантимосовского оператора Тимиоса Бакатакиса, создающим тревожное ощущение, ожидание чего-то сверхъествественного: как будто за пределами кадра нависло что-то, чего мы не видим - да и вовсе не можем увидеть; ощущение того самого неотступного Рока. Это тихое движение камеры, подползающей к Мартину, крадущейся за спиной Стивена по длинным стерильным коридорам больницы, подобно Провидению, никогда не дремлющему оку Судьбы.
Самое дорогое для Стивена, что еще способно заставить его сердце встрепенуться, - его семья. Ее-то и настигает расплата за ошибки героя. Николь Кидман в роли его супруги, офтальмолога Анны, сдержанно, тонко и глубоко, чаще полутонами, взглядом, реакциями - да и реплик у нее меньше - изображает неподдельный ужас перед тем, что сильнее и больше человеческой сущности - но в то же время уважение к этой силе.
Если Стивен, носитель современной научной мысли, с трудом справляется с воздействием иррационального, пытаясь найти ответственного за болезнь своих детей в другом человеке, то есть Мартине, то Анна - понимает всю нелепость подобных попыток. Она - переходный мостик между двумя типами сознания: рациональным и мифологическим, которое, конечно же, представляют ее дети, сразу все понявшие и не только не удивляющиеся случившему, но, более того, принявшие его неизбежность и никого в том не винящие.
В этом смысле мифологичность взгляда Лантимоса как нельзя лучше выражается в его художественном языке. Раскрытие тем, относящихся к области духа, через телесность - а не заметить телесность всех его работ невозможно: тот самый выбитый клык; операция на сердце, отказ конечностей, странная поза Анны при сексе, кровь, ссадины и все остальное, что есть в новом фильме - это как раз-таки атрибут мифологического сознания, отлично совмещающего в себе высокую мораль и физиологические подробности: единство духа и тела. Безэмоциональность и отрешенность камеры, актеров, диалогов - возможный способ показать условность, театральность того, что мы зовем своей жизнью, перед иными верховными силами.
Однако, одновременно со всем вышесказанным, порою кажется, что чем дальше Лантимос отъезжает от родной Греции - тем большему влиянию западного менталитета поддаются его работы, становясь более умозрительными и явными в своей морали. Режиссер остается мастером своего дела, никоим образом не теряя свой почерк (а иногда даже будто становясь его рабом), но словно приспосабливает его под то самое рациональное сознание, которое лишь иногда желает быть чуточку иррациональным. Например, глядя на фильмы странного грека. Но это лишь ощущение. Ждем следующих картин.
Как я люблю эту новую волну хороров, где весь ужас в диалогах и в сценах, ситуациях, которую надо считывать, не расслабляя мозг!
Когда человек натягивает на глаза шапку, берёт в руки ружьё и начинает кружиться, как волчок из «Что? Где? Когда?», стараясь выбирать так сказать сектор «Зеро» (без всевозможных спецэффектов, без которых современные хороры представить невозможно), а ты сидишь заворожённый и боишься за всех, кто находится в этой комнате и не можешь отвести взгляд от экрана и подумать о чём-то постороннем, а не о фильме, - это и есть мастерство, режиссера.
Кстати, греческий режиссёр Йоргос Лантимос заслуживает внимания. Сперва привлекательная утопия «Лобстер», спустя два года привлекательный хоррор «У.С.О.»
О привлекательности, конечно же, многие будут спорить с пеной у рта и будут правы. Ведь хочешь - не хочешь, а Лантимос заставляет сравнивать свой фильм с «мама!» Аранофски. Ведь и там, и там повествование основано на мифах (древнегреческих ли, христианских ли, не важно). И там, и там возникает точка, когда ты или хочешь смотреть дальше с большей силой, либо выйти из зала. И там, и там катарсис подступает, подступает и останавливается в миллиметре.
Но кульминации разные: где-то это разрыв порочного круга, круга семейных неприятностей, через сакральное убийство; где-то это неразорванный круг, и разорвать его невозможно (по крайней мере ни мы, ни главная героиня не понимаем, как это сделать), даже через принесённую жертву.
ПиЭс кто хотел увидеть в фильме «Убийство священного оленя» убийство данного оленя - не ждите. К сожалению или к счастью.
Авторизация по e-mail