С 19 декабря в сети кинотеатров «Каро», а с 26 декабря — в широком прокате можно будет увидеть шедевр Андрея Тарковского «Солярис». Это минималистичный, где-то даже камерный фильм, но скупость выразительных средств не мешает ему быть удивительно эстетичным. КиноАфиша выбрала восемь ключевых сцен, которые стали классическими и за последующие несколько десятков лет заслужили множество вариаций и отсылок в других фильмах.
Прощание с домом (1)
Пока Земля видна не в иллюминаторе, а тут, Крис Кельвин (Донатас Банионис) пытается надышаться ею. Типичные для Тарковского «длинные» планы с каплями, падающими на траву, живописными затонами и слепым дождем были сняты летом в Звенигородской области. Потом, уже на «Солярисе», ученый Снаут (Юри Ярвет) покажет Крису нехитрое приспособление из нарезанной бахромой бумаги, приклеенной к вентилятору и как бы напоминавшей шум листвы. Его изобрел другой член экипажа, покончивший с собой незадолго до прибытия Кельвина — Гибарян (Сос Саркисян). Здесь слились и русский космизм, и сентиментальная любовь к родине, и пафос космических путешествий, практически канонизированный советской идеологией. «В космосе очень одиноко во время бесконечного путешествия», — пропоет потом Элтон Джон в песне Rocket Man (‘It's lonely out in space on such a timeless flight’).
Кельвин сжигает свое прошлое (2)
Психолог Крис Кельвин, готовясь к рейсу на исследовательскую станцию в орбите Соляриса, сжигает свои старые вещи, среди которых находит даже университетскую курсовую работу. Символизм этой сцены буквалистский: в густом сером дыме исчезает то, что связывало его с Землей, домом, своим прошлым, а значит, и собой прошлым (самость, которую на Солярисе ему будет не так просто отстоять). В литературном и режиссерском сценарии будет сохранена сюжетная линия, где Крис раздваивается на реального человека и фантом, собственную проекцию.
Как бы он не пытался сепарироваться от груза прошлого, в том числе с помощью таких полушаманских обрядов, прошлое все равно нагоняет Кельвина, потому что живет не бумагах и вещах, и даже не в нейтрино, из которых состоят призраки Соляриса (в том числе и его «воскресшая» жена Хари). Прошлое, особенно то, которого мы боимся, — нематериально, тотально, неубиваемо.
Ночная поездка Бертона (3)
Анри Бертон (Владислав Дворжецкий) был поднят на смех научным советом после своих рассказов о вхождении в атмосферу Соляриса (он был убежден, что все, что он там увидел, в том числе карликовые растения и гигантский ребенок, — правда, а не плод его фантазии). После встречи с Крисом и его теткой (Тамара Огородникова) он звонит им по видеосвязи. Мы видим, как за фигурой Бертона мелькают изгибы автотрассы, а потом «субъективная камера» переносит зрителя на водительское сидение. Эта сцена снималась в Японии (Токио), где на тот момент была самая современная и футуристичная городская архитектура (фильм вышел в 1972 году). Постепенно из черно-белой гаммы картинка становится цветной и уходит в синие и красные тона: вспомните цветокоррекцию в «Матрице», это очень похоже на кадры из Тарковского. Вполне возможно, что Вачовски вдохновлялись именно «Солярисом».
Хари прорывается сквозь железную дверь (4)
«Не превращай научную проблему в альковную историю» — сказал Снаут Крису, намекая, что настойчивость Хари (Наталья Бондарчук) — следствие в том числе его малодушия. Она проводит с ним больше и больше времени, а он не в силах ее прогнать. Кажется, Крис больше верит в реальность Хари, чем она сама — он даже убеждает ее в том, что она не репликант, не воплощенная в плоть матрица, а реальный человек. Он говорит, что любит ее, и своим болезненно-заботливым отношением очеловечивает призрак бывшей жены. Как нейросеть, Хари быстро учится, внимательно следя за его эмоциональными реакциями и начиная им манипулировать.
Крис совершает довольно нелепые в своей наивности попытки освободиться от Хари: он пытается отправить ее на ракете в космос, но в итоге только получает ожоги. Крис проводит с Хари ночь, а когда выходит из комнаты, замечает, что та начинает бешено биться в дверь. Он пытается ей помочь, но Хари, как будто бешеное животное, буквально раздирает стальную дверь и проходит сквозь лоскуты железа.
Невесомость в библиотеке (5)
Снаут оставляет Криса и Хари одних в библиотеке, предупреждая, что ровно в пять вечера на корабле на 30 секунд наступит невесомость. Оператор Тарковского Вадим Юсов, с которым они работали на нескольких фильмах, решил снять эту сцену с помощью рапида. В отличие от остальных, стерильных и безжизненных, интерьеров корабля, библиотека — самое «очеловеченное» и глубокое пространство. Она завалена книгами, измерительными приборами, безделушками — одним словом, приметами «земного» человеческого быта, где-то даже мещанства. Невесомость настигает Криса и Хари вместе, и они сплетаются в объятиях, как парящая парочка на шагаловской картине «Поцелуй». Как писала в книге «7 ½» великая критикесса Майя Туровская: «Мотив полета — навязчивый мотив Тарковского».
Волнующийся мыслящий океан (6)
Визуально сцены с океаном не поражают воображение — в конце концов, все это буквально снималось в тазу. Но вот в сочетании с удивительной музыкой Эдуарда Артемьева, чуть ли ни единственного в Советском Союзе композитора, работавшего не с мелодией, а звуками, эти кадры наводят непередаваемый ужас. С написания музыкального отрывка для океана началась работа над саундтреком к фильму: Тарковский лично присутствовал на записи инструментов в студии (тут можно услышать как синтезаторы, так и симфонический оркестр) и даже участвовал в сведении, маниакально добиваясь идеального звука. Японский композитор-авангардист Исао Томита был так впечатлен фильмом, что прислал Тарковскому свою версию саундтрека, написанную на основе музыки Артемьева.
«Возвращение блудного сына» (7)
Финальный и самый известный кадр картины, тонический аккорд. Крис возвращается на Землю (на самом деле, как мы потом видим, на остров в мыслящем океане) и припадает к телу отца (Николай Гринько), становясь пред ним на колени. Это буквальное исполнение классического полотна Рембрандта «Возвращение блудного сына» и эмоциональный пик картины. То, что Тарковский выбрал эту сцену для финала, еще раз подчеркивает, что он рассматривал «Солярис» прежде всего как эсхатологическое произведение, а не экранизацию остроумного научно-фантастического романа. Этим объясняется его жесткий подход к монтажу и выкидыванию «лишних» сцен. Вместе с этим фильм все-таки сохранил черты разных жанров — например, хоррора (момент, когда копия Хари пытается покончить жизнь самоубийством, как это когда-то сделала реальная Хари после ожесточенной ссоры с Крисом).
Сцена в зеркальной комнате (8)
Одна из самых визуально впечатляющих сцен, которая по этой причине и была вырезана Тарковским из прокатной версии. Режиссер не любил подчеркнутой «красивости» и считал, что сцены, снятые «без швов», обладают стерильностью, которая губительна для картины. Тем не менее, сцена в зеркальной комнате сохранилась и ее можно посмотреть онлайн. В сочетании с музыкой Эдуарда Артемьева картинка, которая состоит из сотни фракций, очень хорошо передает ощущение расщепления сознания, которое постигло Криса. Он находится в галлюцинаторном бреду, с него ручьями течет пот, в какой-то момент мы видим, как он откинул голову на подушку, беззвучно шевеля губами и пытаясь произнести какие-то слова — возможно, он молит о пощаде. Кого? Мыслящий океан? Обретшую плоть умершую жену? Может, и бога.
