В прокат вышел девятый фильм Квентина Тарантино «Однажды в... Голливуде». За первые же выходные лента собрала феноменальные 505 млн. рублей в Росси и СНГ. Этому успеху способствовала не только популярность творчества Тарантино, но и его недавний визит в Москву в компании продюсеров Дэвида Хейман и Шеннон МакИнтош. Мы поговорили с ними и узнали больше об одном из самых обсуждаемых проектов года.
― Первое, что хочется спросить у продюсеров, которые работают с таким ярким и неоднозначным персонажем, как Квентин Тарантино: нужно ли самому любить творчество режиссёра, чьи фильмы вы продвигаете?
Дэвид Хейман: Как продюсер вы обязаны верить в любого режиссёра, с которым вы работаете. Потому что вы работаете, чтобы вдохнуть жизнь в его [режиссёра] видение мира. Для меня и для Шеннон, я говорю за нас обоих, это даже не работа, а настоящая страсть. А при таком раскладе, когда мы по-настоящему болеем тем, что делаем, можно смело говорить, что у нас лучшая работа в мире. Но, конечно, мы в восторге от Квентина [Тарантино] как от человека и кинематографиста. Это настоящая привилегия работать с кем-то, кто обладает таким уникальным голосом. Когда вы смотрите фильмы Тарантино, вы понимаете, что эти фильмы не могут быть сделаны кем-то другим. И это те фильмы, которые я и Шеннон как продюсеры хотим делать. Штучные фильмы. Что равно «фильмы Квентина Тарантино». Но я отвечу вам и с другой стороны. Режиссёру было бы самому обидно работать с продюсерами, которым не слишком нравятся его фильмы. Квентина это бы точно расстроило. Он как-то ночью позвонил мне и спросил: «Я могу сделать по-другому, не так, как все привыкли? Чтобы тебе показалось другим в моём исполнении?» Он находится в постоянном поиске. Он хочет бросать эти вызовы самому себе, но предпочитает это делать с чьей-то поддержкой. Ему необходимо знать, что ты любишь то, что он делает, разделяешь его видение. Но он совершенно не боится получить совет или подсказку со стороны, которые сделают его фильм лучше.
Шеннон МакИнтош: Совершенная правда. Это наша работа ― помочь режиссёру оживить его идею. И если бы мы не верили в Квентина, мы бы сейчас не пили с вами чай (в буквальном смысле, Шеннон в момент ответа помешивает сахар в чашке чая — прим. редакции). Но при этом мы оба чувствуем, насколько это почётно ― сидеть рядом с таким исключительным художником, войти в его круг доверия. И вдобавок он один из самых поразительных людей, с которыми мне доводилось работать. Я-то работаю с ним уже давно (С 2003 г. — прим. редакции) и могу точно сказать: он прекрасный человек, прекрасный режиссёр и прекрасный соавтор. И это не только наше мнение, это мнение всей нашей съёмочной команды. Мы действительно любим с ним работать. Мы всегда ждём того звонка, после которого наша киносемья снова соберётся вместе на одной площадке. Это замечательное время, когда мы работаем с ним, не важно, во время производства фильма или во время продвижения.
― Но «Однажды Голливуде…» — не самый типичный тарантиновский фильм. У него есть целый список «своих» актёров, однако в этом фильме он снимает двух супер-звёзд, Брэда Питта и Леонардо ДиКаприо. И тут вопрос к вам: как вы решили вопрос с продвижением этой картины? Это фильм Квентина Тарантино или это фильм с ДиКаприо и Питтом? Ведь, согласитесь, именно на этот фильм могут прийти те, кто вообще не любит стилистику Тарантино, но обожает этих актёров.
Дэвид Хейман: Это большая удача, когда у вас в фильме вместе снимаются Роберт Редфорд и Пол Ньюман. Мне кажется, это самый близкий пример к тому касту, который был у нас. Когда Квентин искал актёров на эти роли, он сразу подбирал сложившуюся пару. Не было такого, что он сначала выбрал одного, потом другого, потом смотрел, как они сработаются вместе. Они должны были быть чем-то незаметно похожи и должны были быть одинаково готовыми разделить пространство в кадре друг с другом, и их ценность, я не говорю сейчас про гонорар, я говорю про их вес на экране, должна быть равной. Да, они играют совершенно разные роли, делают совершенно разные вещи… Когда пришло время определяться с нашей главной парой, мы сразу выбрали этих двоих. В современном кинопроизводстве довольно проблематично создать и выпустить оригинальный фильм. Это время сиквелов и ремейков, время супергеройских франшиз. Так что «Однажды в Голливуде…» — без сомнений, тарантиновский фильм. Но для вышеописанной системы у нас есть преимущество в виде Брэда и Лео. И опять же, это явно фильм Квентина, но вместе с тем он такой душевный. Он нежный, меланхоличный, даже грустный в такой же степени, как и наполненный кинематографической радостью. Я его смотрел не один раз, а два, три, четыре… тридцать. И каждый раз он становился для меня откровением. Я уверен, этот фильм предназначен для многократного просмотра, каждый раз вы будете обнаруживать в нём новые пласты, смыслы. Именно это показывает, что «Однажды в Голливуде…» ― самый зрелый фильм Тарантино. Да, вы в нём можете в какой-то степени увидеть все его предыдущие картины. В этом и была идея, чтобы вы прочитали сценарий и воскликнули: «Квентин, тут же все твои фильмы как один!». В этом фильме совершенно уникальное представление времени. Это фильм в жанре «день из жизни». Мы наблюдаем за тремя героями, как они проживают свой день. Это не чётко составленные смысловые блоки, а некое созерцание, размышление и, конечно, нежность. Именно поэтому мы сами позиционируем этот фильм как совершенно неординарный проект.
Шеннон МакИнтош: Что касается суперзвезд в нашем фильме. Мы ещё помним те времена, когда не были так популярны супергеройские фильмы или фильмы с суперактёрским составом. В какой-то момент кинотеатры пустовали, а Квентин уже тогда был способен и создавал фильмы, которые возвращали людей в кинозалы. Так что Брэд, Лео и Марго Робби — это лишь дополнительный повод для зрителей помчаться в кино и усидеть в креслах. Мы должны создавать фильмы, которые зрители будут стремиться посмотреть в именно в кинотеатре. В этом суть индустрии.
— Мне тоже показалось, что это зрелое кино. Взять хотя бы тот факт, что в этом фильме куда меньше жестокости, чем у Тарантино обычно.
Дэвид Хейман: Мне не кажется, что это было каким-то нарочитым решением со стороны Квентина. Хотя, думаю, он выстраивал драматургию, зная, что зрители будут в каждую минуту ждать его знаменитого насилия. И в итоге припас пару взрывных сцен, удовлетворяющих абсолютно всех поклонников его стиля. Лично мне его диалог с самим понятием насилия в этом фильме кажется очень интересным. Он всегда у него интересен, но в «Однажды в Голливуде» особенно. Я, конечно же, не хочу спойлерить вам финал нашего фильма, но обещаю совершенно невероятный эмоциональный опыт, который вы переживёте при первом просмотре, с самого начала зная, чем всё должно закончиться. Но это выглядит именно как диалог с жестокостью, который Квентин ведёт с удовольствием. Это же настоящий фрагмент оперы. Не случайно Квентин называет своими любимыми режиссёрами Серджио Корбуччи и Серджио Леоне. Он учился у них снимать сцены насилия в этом оперном стиле и также добавил в них немало смешного. В итоге они смотрятся совершенно невыносимыми: вам некомфортно и то же время вы взволнованы, не можете оторваться. Эти эпизоды - важнейшая часть его фильма.
— Дэвид, вопрос именно к вам. Это ваш первый фильм с Квентином. До этого вы немало работали со сказками. В вашей копилке и «Гарри Поттер», и «Фантастические твари», и «Паддингтон». Тарантино тоже как-то назвал «Однажды в Голливуде» сказкой. Не это ли стало причиной, почему вы присоединились к его команде?
Дэвид Хейман: Я вообще синефил. Как человек и как продюсер. И то же я могу сказать про Шеннон. Мы хотим работать с самыми лучшими кинематографистами. Я работал с Альфонсо Куароном на «Гравитации». Это же не сказка? Хотя можно сказать, что и сказка. Я делал сказочные блокбастеры, я сейчас говорю про «Паддингтона», но я так же работал с Дереком Сиенфренсом и делаю фильм с Ноа Баумбахом. И мне всё это искренне интересно. А эти люди раздвигают границы современного кинематографа. Мне так же нравятся супергеройские фильмы. Правда. Но что по-настоящему меня манит в кино, это ленты 60-70-х. Сделать подобное кино сейчас очень трудно, и этого можно достичь только с помощью богатой фантазии, какой обладает Квентин Тарантино. Моя история прихода к нему проста: Квентин позвонил мне как-то и пригласил снимать «Омерзительную восьмёрку». Я мечтал сказать «Да», но не мог, потому что был уже занят в другом проекте. В этот раз я понимал, что сам он мне не позвонит, потому что уже был один неудачный звонок, так что я набрал его сам, спросил, не осталось ли ещё возможности присоединиться к нему, и он сказал: «Окей». В качестве продюсера вы можете выпустить ужасный фильм с хорошим режиссёром, но вы никогда не выпустите великий фильм со слабым режиссёром. Единственный шанс стать частью чего-то необычайного - это встретить выдающегося режиссёра. У нас таких достаточно, и Квентин один из величайших в этом списке. Так что, когда мы разговаривали с ним по телефону, речь не шла о сказке. Дело было в эмоциональном наполнении, которое меня привлекло больше всего. И, знаете, я бы экранизировал даже телефонный справочник с Квентином Тарантино. Это, я уже говорил, честь работать с ним как с режиссёром и как с человеком, потому что он совершенно самобытный и инакомыслящий автор. И даже не думает извиняться за то, какой он есть. В этом он настоящий, подлинный. Эти же качества он вкладывает в свои фильмы, они — продолжение его собственного «я». Чего ещё я могу желать как продюсер? Только лично пережить этот опыт, и он был лучше, чем я мог себе представить. Меня предупреждали: с ним будет трудно, он невыносимый, enfant terrible. И знаете что? Он не такой! Конечно, все режиссёры страдают идиосинкразией ко всем, кто потенциально может вступить с ними в спор, но именно эти споры в дальнейшем заставляют их достигать совершенства. А Квентин не хочет иного результата, кроме как превосходного. Что это, если не удовольствие?
— А вы согласны с заявлением Квентина, что «Однажды в Голливуде» — это своего рода сказка?
Шеннон МакИнтош: Это явно касается названия фильма. «Однажды…». Сказочный зачин: не важно где, не важно когда, главное, что ты открываешь сценарий, первым делом видишь это слово и понимаешь, что тебя ждёт. Это слово встречалось каждый раз в одном и том же месте на одной и той же странице тех фильмов, которые Квентин сам для себя называет Трилогией переосмысления. Кроме того, именно «Однажды в Голливуде» — это сказка о его собственном детстве. Он вырос в Лос-Анджелесе и его окрестностях, так что в основе его воспоминания. И они овеяны сказочным флером, конечно.
Дэвид Хейман: Другой интонации и не может быть, когда кино делает человек, который любит кино так же, как Квентин. Он представляет себе жизнь такой, чтобы о ней можно было сказать «как в кино». И снимает так же. Но мне бы хотелось упомянуть еще одного человека, о котором мы почему-то ещё не упомянули, о Барбаре Линг, художнике-постановщике. Она совершила невероятное, была ювелирна и дотошна в воссоздании Лос-Анджелеса 1969 года, потому что того Лос-Анджелеса больше не существует. Она переодела всех, перелицевала что могла… Но что я больше всего люблю в этом фильме ― этот эффект, когда мы смотрим фильм и все кажемся себе шестилетними детьми, которые сидят на заднем сидении кабриолета и смотрят на этот мир снизу вверх. Не под ноги, а в небо. И подобные кадры разбросаны по всему фильму, чтобы ухватить ощущение времени глазами этого ребёнка.
Шеннон МакИнтош: Квентин, конечно, сразу рассказал эту историю-впечатление, как он ездил на заднем сидении машины и смотрел на проплывающие огни фонарей. Но однажды он по-настоящему меня удивил, когда мы снимали в декорации воссозданного Голливудского Бульвара. Мой сын был в этот момент на площадке, и Квентин предложил ему сняться в эпизоде. В этой сцене мальчик сидел на заднем сидении машины и смотрел вверх на огни фонарей. Моему сыну не 6, но мы все понимали, что в этой сцене Квентин воссоздаёт самого себя. Впрочем, никто её в фильме не заметил, потому что она быстро проносится на экране (смеётся). А мне теперь объяснять сыну, почему он снялся в выдающемся фильме, но никогда не увидит себя в нём. Но даже на такой скорости это было личное воспоминание Квентина, и это прекрасно.
— В производственном плане Квентин «удобный» режиссёр? Со стороны он таким не кажется. Снимает «Омерзительную восьмёрку» на древнюю плёночную камеру Panavision, для которой уже не найти плёнки, подбирает невероятную музыку, которую так же сложно найти, как и очистить права для использования, терпеть не может спецэффекты (в этот момент Дэвид активно жестикулирует и руками показывает крест. No visual effects!), а съёмки на натуре всегда обходятся дороже. И тем не менее, вы восторгаетесь им. Так можно ли назвать Тарантино «комфортным» режиссёром?
Дэвид Хейман: Я вам открою тайну: никто не хочет работать с «удобными» режиссёрами. Потому что «удобный» равно «простой». А каждый продюсер хочет выпустить исключительный фильм. И единственный способ достичь совершенства — быть требовательным. Но вы можете быть требовательным в значении, простите мой французский, «быть засранцем», или быть требовательным в значении «все должны быть вовлечены в рабочий процесс». Я раньше никогда не работал на площадке, где съёмочная группа вся посвятила себя без остатка режиссёру и его идее. Потому что Квентин создаёт ощущение семьи во время работы. И он меня принял в неё с первого же дня. Я сразу же со всеми познакомился и осознал невероятную самоотдачу, с которой работал каждый человек. Так что, вы спрашиваете, удобный ли Квентин? Нет. Он требовательный? Да. Пытается ли он выйти за пределы возможного? Да. И слава богу! Только так можно достигнуть совершенства, точности и той магии, которая характеризует фильмы Квентина Тарантино. Вы начали наш разговор с вопроса о том, надо ли любить творчество Тарантино, чтобы работать с ним. Да, и если бы эти люди не любили его, они бы тут не работали. Не всем понравится, что на них постоянно давят. Но в случае с Квентином это не давление, а толчок. А это уже подарок.
Шеннон МакИнтош: Работу всей нашей группы можно сравнить с собиранием паззла. Это очень сложная мозаика, которую не сложить без полного погружения в процесс. Но стоит погрузиться в него, становится понятно, как именно раздобыть этот Panavision или воссоздать тот стиль, который обеспечивает съёмка на 35-мм плёнку. Было ли это легко? Нет. И требования Квентина настолько высоки, что иногда кажутся невозможными. Но в итоге он заставил всех выйти за рамки привычного мышления и сделать нечто, подобное этому фильму. Это касается всего: музыки, декораций, предметов… даже пассатижей, которые Брэд держит в одной сцене. Вы посмотрите этот фильм и скажете: «Точно, именно такие пассатижи продавались в 60-е». Или после фильма узнаете, обратите внимание на различие с современными предметами. Публика немало узнаёт, когда смотрит фильмы о других временных периодах.
Дэвид Хейман: Посредственность — это противоположное слово тому, что делает Квентин Тарантино. На его площадке это просто запрещено. Но я, Шеннон и даже вы хотите быть частью этого.
— Предлагаю пофантазировать напоследок. Как думаете, если через 50 лет какой-нибудь режиссёр решит снять фильм о том, какой была киноиндустрия в 2019 году, Квентин Тарантино будет героем этого фильма?
Шеннон МакИнтош: Он будет одним из главных героев! На протяжении всей своей карьеры он только и делал, что встряхивал киноиндустрию. И продолжит он это делать или нет, он уже вошёл в историю. И в фильме, о котором говорите вы, зрители будут жаждать его увидеть.
Дэвид Хейман: «Однажды в Голливуде» — это уже своего рода образец, как надо рассказывать истории. Смешивая выдумку и документальность, сталкивая реальных персонажей с вымышленными. И знаете, в каком-то смысле Квентин для меня супергерой, потому что в самом себе соединяет реального человека и человека, которого можно было бы придумать в наше время. Он может не нравиться вам, но он уже неотъемлемая часть нашей культуры. Он, конечно, не борется ни с кем. Он просто ведёт себя честно с самим собой. Он аутсайдер, который снимает фильмы в своём неповторимом, отличном от всех стиле во времена гипертолерантности и любезности в кинематографе. Поэтому я говорю: он — супергерой.
Шеннон МакИнтош: Когда он вышел на сцену сегодня, его спросили, ощущает ли он своё влияние на поп-культуру, а он ответил, что это сделали многие режиссёры. А он сам уже стал поп-культурой. Вот вам и ответ.
