С 17 по 23 сентября в Москве проходил второй фестиваль фильмов об искусстве The ART Newspaper Russia FILM FESTIVAL. Все фильмы, включённые в программу, посвящены выдающимся деятелям искусства: фотографам, художникам, скульпторам и режиссёрам. Площадками фестиваля стали Государственная Третьяковская галерея, Музей современного искусства «Гараж», Центр документального кино в Музее Москвы, кинотеатр «Пионер» и Мультимедиа Арт Музей. КИНОАФИША встретилась с программным директором TANR FILM FESTIVAL Мариной Торопыгиной, чтобы подвести итого фестиваля, узнать, интересно ли москвичам такое кино и почему следует на него идти.
Марина, в этом году Вы стали программным директором TANR Film Festival, но наверняка следили за прошлогодним фестивалем. Какие картины понравились больше всего? Что советуете посмотреть?
- Из прошлогодней программы мне очень нравится фильм «Квадрат» Рубена Эстлунда, получивший, как известно, Золотую пальмовую ветвь. Кстати говоря, его московская премьера состоялась именно в рамках нашего первого фестиваля. Но мой любимый фильм прошлого года, и, наверное, не только мой — это «24 кадра» Аббаса Киаростами. Вообще, у этой картины особая история. Это последний фильм Киаростами, который завершал уже его сын Ахмад. По данным журнала Esquire «24 кадра» был признан лучшим документальным фильмом 2018 года. Хотя, строго говоря, это не совсем документальное кино. Но это безусловный шедевр, в котором режиссёр признается в любви к живописи, поэзии, фотографии, кино и компьютерной графике.
По каким критериям проходит отбор фильмов на фестиваль?
- В нашем отборе есть несколько правил, которых мы придерживаемся. Во-первых, мы должны соответствовать тематике нашего издания. То есть включаем в программу фильмы о художниках, скульпторах, архитекторах. Во-вторых, это должна быть российская или московская премьера. И, наконец, мы должны думать о том, насколько привлекателен и понятен будет фильм для современного зрителя. Бывает, мне понравилась картина, советуюсь с коллегами о возможности включения её в программу фестиваля, а они говорят: «Нам кажется, публика на это не пойдёт». То есть предпочтения публики тоже учитываются.
А как определить, что понравится публике?
- Конечно, предсказать это очень трудно. Скорее, интуитивно выбираешь фильмы, за которые ты можешь ответить. Допустим, после просмотра рассерженный зритель спрашивает: «Зачем вы показываете такое кино?» И ты должен быть готов ответить на этот вопрос.
Люди охотно покупают билеты на показы? Ведь голосование рублём — самое честное голосование
- Действительно, покупка билетов — своего рода голосование, с помощью которого проще всего определить интерес аудитории. Но суждение экспертного сообщества, например, не всегда совпадает с мнением публики. Мы знаем, что даже премия Оскар не даёт гарантий хороших кассовых сборов. Очень часто мнение экспертного сообщества не совпадает с мнением публики. Если говорить о зрительских фаворитах нашего фестиваля, в этом году одной из наиболее популярных стала картина «Размытые границы арт-мира». Билеты на два сеанса были распроданы практически сразу, пришлось сделать дополнительный показ. С моей точки зрения, такой ажиотаж вокруг фильма говорит о том, что людям очень интересна тема, которая в нём затрагивается: как становятся известными и получают признание, а также как продаются и покупаются произведения современного искусства. На самом деле, если бы это можно было объяснить, все тут же стали бы успешными современными художниками или арт-дилерами.
А фавориты экспертов?
- Если вы имеете ввиду меня, то мой любимый фильм этого года — «Глазами Орсэна Уэллса» Марка Казинса. Казинс сам очень интересная эксцентричная фигура: он и режиссёр, и историк кино. И эта встреча Казинса и Уэллса (виртуальная, конечно) получилась очень интересной. К тому же «Глазами Орсэна Уэллса» — единственная картина из программы Каннского фестиваля этого года, она была показана в секции «Каннская классика». Но по сравнению с другими фильмами нашей программы, эту картину нельзя назвать успешной у публики. Но для меня важно, что те зрители, которые пришли на это кино, оценили его по достоинству.
Российские фильмы были представлены на фестивале?
- Да. Это картина «Оскар», посвящённая художнику Оскару Рабину. Замечательный фильм, ставший одним из любимцев и у организаторов, и у зрителей. Картину представляли его режиссёры— Евгений Цымбал и Александр Смолянский. В обсуждении после показа участвовали известные художественные критики.
Кстати об обсуждениях и встречах, которых на фестивале было много. Какая встреча запомнилась больше всего?
- Каждая встреча была по-своему интересна. Надо сказать, что проведение встреч, обсуждений и лекций—тоже один из принципов нашего фестиваля. Мы стараемся предоставить зрителю возможность не только посмотреть фильм (что он может сделать и дома), но и пообщаться с его создателями и экспертами. На мой взгляд, этим и ценны кинофестивали—возможностью живого общения. Так, представить картину «Ренцо Пьяно, архитектор света» мы пригласили прекрасного специалиста в области архитектуры Анну Броновицкую. И на этом показе был полный зал студентов архитектурного института. А в Третьяковке фильм представляла Нина Фролова — главный редактор сайта archi.ru, тоже очень успешно. Фильм про Орсона Уэллса представлял Денис Рузаев. То есть зрители и кино посмотрели, и интересных людей послушали. И, конечно, радует, что наш фестиваль привлекает студентов творческих вузов.
Если говорить о студентах ВГИКа, где Вы преподаёте — есть ли у них шансы попасть в программу фестиваля?
- Конечно! Я с большим интересом слежу за работами студентов, знаю многих талантливых ребят. Поэтому, если они снимут достойное кино, соответствующее тематике нашего фестиваля, покажем с большим удовольствием.
Картины каких режиссёров особенно хотелось бы показать на следующем фестивале?
- Сложно сказать, потому что в программе нашего фестиваля должны оказаться не просто хорошие фильмы, а фильмы, соответствующие тематике The Art Newspaper Russia. Посмотрим, какие фильмы о художниках появятся в будущем году. А если говорить о ретроспективной программе, о которой мы тоже думаем, очень бы хотелось показать такие фильмы, как «Национальная галерея» Фредерика Уайзмена или «Великий музей» о Венском музее истории искусства режиссёра Йоханеса Хольцхаузена. Ещё один «наш» режиссёр — это, безусловно, Эжен Грин, и здесь также можно говорить о ретроспективе. Но, возможно, эти режиссёры снимут в будущем году новые фильмы. А вообще пусть талантливые режиссёры снимают кино про искусство, покажем с удовольствием (смеётся).
Марина, по Вашему мнению, документальное кино о человеке искусства — это ключик к пониманию его творчества или же абсолютно самостоятельное художественное произведение?
- Одно не исключает другое. Ключик и сам по себе может быть самостоятельным художественным произведением. Как правило, документальные фильмы о выдающихся людях следуют традиционной линии байопика: художник родился, учился, пережил трудный период, затем к нему пришёл успех и так далее. Но интересно, когда режиссёр (как в случае с фильмами «Оскар» и «Глазами Орсона Уэллса») через биографию проводит и главную тему творчества своего героя.
Как Вы считаете: такие фильмы лучше смотреть до того, как познакомился с творчеством режиссёра/художника /скульптора (чтобы подготовиться), или после, когда уже есть впечатление от увиденного?
- Как правило, режиссёр фильма знает о своём герое, пусть даже вам знакомом, что-то такое, чего не знаете вы. Тогда, при просмотре, у вас появляется возможность взглянуть на его творчество с другой стороны, открыть для себя что-то новое. А если вы только открываете для себя какого-то художника, кино может послужить импульсом к дальнейшему изучению. Как-то мы с одной знакомой обсуждали творчество Питера Гринуэя, и она сказала, что ей не понравилась его выставка о русском авангарде, потому что, цитирую: «Гринуэй ничего не понял, это совсем не про русский авангард». Мне же кажется очень интересным, что Гринуэй о русском авангарде понял что-то своё. Так и в случае с документальным кино—всегда интересно увидеть чей-то новый взгляд на давно знакомое.
Человек в искусстве — он к себе приближается или от себя уходит?
- Хороший вопрос. Вот мы смотрим кино, где Гринуэй за кадром отвечает на вопросы своей жены, беседует с дочерью. Казалось бы: сейчас мы о Гринуэе узнаем всё —мы ведь максимально к нему приближены. Но когда мы приближены к нему больше? Когда слушаем и смотрим беседу с ним, или когда смотрим его собственные фильмы? Можно сказать, документальное кино о режиссёре и его собственное кино—это два взгляда на одного и того же человека. И, конечно, в своих произведениях художник всегда более откровенен, чем в своих интервью. Просто в интервью он кажется более понятным, конвенциональным. Но дело даже не в том, насколько художник позволяет приблизиться к нему—важно, что своим искусством он даёт нам возможность приблизиться к себе самим. Вообще, любая встреча с произведением искусства—это возможность узнать что-то новое о себе самом, в первую очередь.
Каждый видит в произведении искусства то, что способен увидеть.
- С одной стороны, да. Но с другой, каждый имеет право стремиться увидеть и узнать что-то новое, расширить горизонт своих представлений. Совершенствовать возможности своего видения.
Вы ожидаете на TANR FILM FESTIVAL подготовленных зрителей? «Человек с улицы», решивший узнать для себя что-то новое, может прийти на ваше кино?
- Конечно, любой человек может прийти на наш фестиваль — это его право. Что значит «подготовленный зритель»? Произведения искусства открыты всем. В разной степени, возможно. Мне очень нравится, когда студенты, обсуждая фильм, высказывают своё мнение о классике. И не нравится, когда, высказывая оценочное суждение, ссылаются на авторитет известного историка или критика. Конечно, знания, информация о кино, живописи или литературе — это важно, это часть образования. Но ваше личное впечатление никто не отменял, главное — правильно сформулировать своё мнение, перевести эмоции в слова. И, конечно, мы рады всем зрителям на фестивале.
Чтобы понимать произведение искусства, нужно много о нём знать? Об истории создания, личной жизни автора, его переживаниях в процессе творчества? Или же произведение должно говорить само за себя? Возможно, оно нечто отдельно-особенное, параллельное реальной жизни?
- Искусство — это действительно «нечто отдельно-особенное». Художники, режиссёры, скульпторы предъявляют нам то, что они умеют делать—свои произведения. А то, что они говорят в своих интервью, пишут в своих текстах— конечно, дополняет картину, но для понимания на это нельзя в полной мере опираться. Я считаю, в большей степени мы должны доверять художнику как художнику, нежели художнику как критику собственных работ. Хотя, конечно, почитать тексты всегда интересно. Интересно также изучить материалы и тексты искусствоведов, сравнить мнения, точки зрения. Текст и изображение—это ведь параллельные миры, между которыми зритель и читатель должен всё время передвигаться. Отойдя от изображения—обратиться за поддержкой к тексту, а, почитав текст, ещё раз посмотреть на изображение. И, может быть, даже написать собственный текст, картину или снять фильм. Это такой непрерывный процесс общения.
Что будет на третьем фестивале TANR?
- Прежде всего, будет новое кино. Мне бы хотелось тематически расширить нашу программу—включить фильмы о литературе, музыке. Возможно, сделать ретроспективу, о которой мы уже говорили. На самом деле, всегда хочется просто показать хорошее кино. Надеюсь, в следующем году у нас будет такая возможность.
Беседовала Татьяна Плющай
