- Совсем скоро выходит ваша приключенческая драма «На Луне». Чем вас заинтересовала эта история?
- В первую очередь главным героем. Он человек, родившийся в XXI веке и вступающий во взрослую жизнь. Для него XX век уже прошлое. Было интересно исследовать другой взгляд, ведь в последние 20 лет появилась новая, изменившаяся модель социализации. Если раньше мы жили исключительно в физическом мире: пошел в детский сад, в школу, в университет, то сейчас существует огромное количество иных сообществ, зачастую виртуальных, которые не менее влиятельны, чем первый рабочий коллектив или первый взвод в армии. Было интересно посмотреть на механизмы, не давая безусловных ответов, а лишь задавая вопросы. Я не считаю, что ответил для себя на какие-то из них. За этим интересно наблюдать, ведь именно они через 5-10 лет будут принимать ключевые решения в нашей стране. Мое поколение отличается от наших отцов меньше, чем современные дети.
- Расскажите, каким вы представляете зрителя картины? На кого она рассчитана в первую очередь?
- Мне кажется, как только начинаешь думать об аудитории, то моментально загоняешь себя в определенные рамки. Иногда это полезно, иногда необходимо. Знаете, некоторые кинематографисты говорят: «ну этот фильм для Берлинского кинофестиваля», если сюжет о психически больных, неуравновешенных, сексуально расстроенных людях, а если про слепую, глухую или изнасилованную, то это для Каннского кинофестиваля. Условно, конечно, без конкретики. Поэтому я стараюсь не думать о какой-то сегментации зрителя, хотя эти ограничения сами собой происходят. Мы прекрасно знаем, что основная аудитория — это люди 12-25 лет. Кинотеатрам приходится бороться за внимание с онлайн платформами и другими популярными сервисами. Глупо рассчитывать на пенсионеров, старожилов или участников войны. Мне бы хотелось, как и любому кинематографисту, чтобы картину посмотрело максимальное число людей. «На Луне» — это авторский фильм. Их часто путают с жестким артхаусом. Авторский фильм — это когда у режиссера есть свобода принимать решения, например, изменить конец фильма. «На Луне» как раз такой случай, изначальный финал был другим.
- Главный герой фильма — сын московского чиновника, уверовавший в свою безнаказанность. История его перевоспитания очень тесно связана с поиском утерянного в фильме уважения молодежи к старшим. Такая проблема актуальна и для сегодняшнего дня? Это отражает ваши жизненные взгляды?
- По своим личным взглядам я традиционалист, если не сказать консерватор. Считаю, что преемственность должна существовать, а она подразумевает уважение, некоторую дедовщину как его радикальную форму. В обществе утрата ощущается остро. Как только на время это перестало быть актуальным, мы, россияне, обвинили все предыдущие поколения советских людей в том, что они занимались не тем. Сказали так в 90-х и разрушили огромное количество ценностей. Мне кажется, они были уничтожены, потому что в свое время советские смыслы и пропаганда расправились с предыдущей системой столь же беспощадно. К серьезным выводам приходишь только в результате происшествий, которые приносят с собой страдание и заставляют двигаться вперед. Хотя не совсем правильно говорить, что главного героя отправили в суровый мир и он там перевоспитался. Может быть, ему хотелось там оказаться, просто об этом еще не догадывался.
- В фильме нет полностью положительных героев: у одного темное прошлое, у другого настоящее, третий алкоголик, а последний чиновник, пытающийся вытащить сына из тюрьмы при помощи взяток и власти. Как получилось, что самым хорошим «героем» стало место, прозванное Луной?
- Спасибо, хорошая мысль. Я считаю, что людей нельзя делить на черных и белых, это не про цвет кожи. В реальном мире человек может быть только серым, а дальше идут оттенки между двумя полюсами. Мне кажется, что все герои нашего фильма положительные, без исключений. Они точно не отрицательные, это просто люди, молодые и старые, со своей жизнью. Не было задачи показать на экране добро или зло, скорее желание отразить реальность.
- На экране можно будет увидеть не только вашу режиссерскую работу, но и заметить вас в эпизодической роли пилота. Это просто деталь для самых внимательных или за появлением в фильме стоит более интересная история?
- За этим стоит моя личная глупость. Началось все банально — с отсутствия денег, а в эпизоде всего пара фраз. В процессе написания сценария и подготовки сказал, что пилотом буду я. А потом вдруг понял: каким пилотом? зачем мне это все надо — зависать над землей? Но уже пришлось. Хотя реально я вертолет в воздух, конечно, не поднимал. Мы действительно летали, и настоящий пилот очень помог, сделал буквально все, что команда задумала. Это был технически очень сложный эпизод. А мои небольшие появления уже стали традицией. В этот раз хоть слова были, чаще их нет.
- Большая часть действия картины происходит на дикой природе, в Карелии. С какими трудностями вы столкнулись на съемках?
- Слава богу, трудности были связаны с обстоятельствами, которые мы не смогли предвидеть, в основном это погода в Карелии. Неожиданно замерзло озеро, а в середине съемок выпал снег полметра глубиной. Приходилось менять график. Я считаю, много неожиданностей — это опасно. Съемки должны проходить как военная операция, с детальной подготовкой. Это все равно оставляет место для импровизации и свободы, но для них как раз и необходима жесткая база. Только так можно отступать от производственной структуры. У нас не было больших неожиданностей. Однажды я упал в воду, но это скорее глупость. Знал ведь, что упаду («ой, скользко, ну все равно пойду»), пошел и упал. Почему? Потому что скользко. Было холодно. Вторая проблема — это сжатые сроки. Картину сняли за 23 съемочных дня. Это можно рассматривать как сложность, а можно как позитивный элемент. Большой бюджет развращает. Когда у тебя ограниченное количество средств, включаются иные механизмы решений задач, приходится мобилизоваться и творчески, и физически. Это начинает вызывать эффект слаженности и единомыслия, когда группа работает без долгих рассуждений. Все четко понимают, что нужно делать.
- «На Луне» и комедия «Холоп», недавно ставшая самым кассовым русским фильмом, имеют очень похожую завязку. Это отражение общественных настроений? Поиск социальной справедливости, где укрытый властью герой получает заслуженное наказание?
- Мне кажется, это совпадение. Понимаете, это уже архитипичный классический сюжет, «Принц и нищий» почти то же самое в некотором смысле. Социальный запрос? Может быть, но он не только российский. Ощущение несправедливости усилилось во всем мире за последние 20 лет. За то время, что нет Советского Союза. Сын Байдена спокойно крутил какие-то дела на Украине. Это раздражает простого бедного американца. Сын политика может делать что захочет, и ничего ему за это не будет. Никто не даст ему 150 лет, как обычно в Америке. Такое возмущает всех. Поэтому он и не будет президентом. Мир становится все более несправедливым. Не знаю, удается ли хоть кому-то построить справедливое государство. В Ливии, наверное, получалось, но Каддафи убили. Мы пытаемся, но не секрет, что неравенство все равно продолжает расти, средний класс съеживается. Это и есть форма социальной несправедливости. А возвращаясь к «Холопу», я его не смотрел. Не знаю, хорошо такое совпадение или плохо, мне кажется, неплохо.
- Чего ждать поклонникам вашего творчества в будущем? Вы не раз говорили о желании снять исторический фильм. Возможно, уже определились со следующим проектом?
- Все еще очень хочу снять историческую картину, но не могу сказать, что занят ею прямо сейчас. Я в самом начале этого пути. На данный момент есть несколько продюсерских проектов. Один альманах из 10 короткометражек и зарубежное предложение. Буквально в начале следующего месяца еду в Казахстан. Пока предварительно согласился.
Беседовал Константин Киценюк
