Актер представил картину «Раскрашенная птица» из основного конкурса Венецианского кинофестиваля. Мы поговорили с актером о заслужившем 11-минутные овации фильме, досмотреть который смогли далеко не все.
- Вы сами родились во время Второй мировой войны. Какое значение этот фильм имеет для вашей карьеры и стал ли он чем-то личным?
- Это не совсем моя жизнь. Я родился в 1944-м, в конце войны, и это было ужасное время. Я жил со своей матерью, нам было нечего есть. Я не был того же возраста, что и главный герой — по сюжету ему 12 лет, а я тогда был еще совсем младенцем. Но когда я прочитал сценарий, я смог идентифицировать себя с ним, потому что нам в Германии тоже было нечего есть. Чуть позже я переехал в Англию, поэтому о концлагерях я узнал, когда мне было 14 лет, и это было ужасно. Лично для меня этот фильм много значит, так как я могу понять, подобно этому мальчику, каково это, когда тебя отправляют жить куда-то далеко, к другим людям. Некоторые из них оказываются плохими, некоторые хорошими, и ему приходится взаимодействовать с ними, так как ему надо что-то есть и где-то спать.
- Сцена, где ваш герой выколупывает ложкой глаза, является, пожалуй, одной из самых шокирующих, и именно после нее люди стали покидать зал. Расскажите, как вы ее снимали и получилось ли это с первого раза?
- В первую очередь, главное в этой сцене было то, что мой герой, ревнивый муж, видит, как другой мужчина заигрывает под столом с его женой. И все, чего он хочет в этот момент, чтобы он больше не смог ее видеть. Это очень важно. Он не хочет, чтобы этот мужчина когда-либо смог ее увидеть. Было не так много репетиций, потому что мы знали, что камера не заснимет сам процесс этого действия. Видно всего лишь, как ложка приближается к его лицу, но не видно, как она добирается до глазниц. Если б это было в сценарии, возможно, я бы отказался, сказав: «О нет, что это за фильм ужасов». А это был лишь жест.
Я был очень расстроен и не хотел смотреть фильм во время публичной премьеры, поэтому по-тихому пробрался на показ для прессы. Я сел с краю, а рядом сидела женщина. Когда дошло до моей сцены, она очень бурно на нее отреагировала. А потом она повернула голову, удивленно посмотрела на меня, затем снова посмотрела на экран и говорит: «Он выглядит прямо как вы». А я отвечаю: «Так это и есть я». И в этот момент она, кажется, пришла в полный ужас.
Почему вы согласились на эту роль?
- Я согласился на эту роль из-за самой сути этой сцены. Этот герой настолько любит свою жену, которая долго флиртует с другим мужчиной, что он хочет навсегда забрать его глаза. Здесь дело не в его природной жестокости, и зрительская фантазия работает куда мощнее, чем сам его поступок. Ведь мы даже не видим сам процесс и додумываем ситуацию в своей голове. Если вы читали книгу, то знаете, что это был самый ужасный момент, потому что там все подробно описано. Сценарий не настолько большой, и, естественно, книга передает больше. В ней говорится о том, что миллионы людей умерли гораздо более ужасными способами. Весь этот период был настоящим кошмаром и продолжался еще много лет во многих странах, среди которых Чехия или Германия.
- Были ли вы знакомы с режиссером Вацлавом Мархоулом до участия в фильме?
- Нет, я его не знал. Но когда он предложил мне роль, я сразу же купил книгу, прочитал ее, а потом сценарий. И затем все сложилось в общую картину. Я знал, что фильм будет черно-белым, и это потрясающе, потому что в этом есть что-то от документального стиля.
- Что, по вашему мнению, отличает этот фильм от других картин о войне?
- Во-первых, это мальчик. Мы всюду следуем за ним — за этим невинным созданием. А во-вторых, это интернациональный состав прославленных актеров, среди которых Харви Кейтель, Стеллан Скарсгард и другие артисты, которые прочитали сценарий, и полюбили его так сильно, что согласились сыграть.
- Какая сцена фильма для вас была наиболее эмоциональной?
- Наиболее сильной сценой для меня была та, в которой птицу мажут краской и выпускают в небо. Она долетает до стаи, и все сразу обращают на нее внимание, а потом заклевывают до смерти, и она падает перед мальчиком. Это говорит о том, что если в жизни что-то или кто-то имеет отличия, то происходит именно так. Птицам это не понравилось, и они ее за это наказали.
- Я была удивлена, что фильм не взял ни одну из главных наград Венецианского фестиваля. Как вы думаете, почему?
- Я думаю, это не тот фильм, который может победить на таком фестивале, как Венецианский, в отличие, например, от Берлинского. Он более праздничный и развлекательный, нежели социальный. Но мы взяли Cinema for UNICEF (награда за фильм, который освещает права ребенка — прим. ред.).
