«Невидимый»: Рецензия Киноафиши
Персонажи наших критических историй прекрасны тем, что в любой момент могут нас удивить – как в ту, так и в другую сторону. Режиссер и сценарист Дэвид С. Гойер за очень непродолжительное время сумел удивить нас дважды, за что мы великодушно готовы простить ему то непотребство, с которым этот мичиганец надругался над образом величайшего из вампиров в третьей части «Блэйда».
Начинал Гойер, надо признать, с опытов весьма недоброкачественных в умственном отношении. Достаточно сказать, что его перу принадлежат сценарии «Кикбоксера-2» (1991) и «Демонических игрушек» (1992) – фильмов настолько третьесортных, что первый из них постоянно крутится по российскому телевизору, как известно, лучшему в сонме мировых ТВ. К середине 90-х сценарный талант Гойера стал как будто бы потихоньку выруливать к некоему далекому стилистическому просвету («Ворон: Город ангелов» (1996), «Темный город» (1998)), однако такие шедевры комикс-боевика и вампирической саги, как «Ник Фьюри» (1998) и «Блэйд» (1998) соответственно, наглядно показали, что их автор находится, говоря горьковскими словами, на дне мирового кинопроцесса. В 2002-м Гойер дебютировал как режиссер независимой драмой «ЗигЗаг», однако немедленно опозорился второй и третьей частями «Блэйда», последнюю из которых, где вампирическая мифология была бесстыдно изнасилована с некоторым даже наклоном в американский пирог и прочее очень страшное кино, он сам же и поставил. Учитывая все сказанное, две наиболее свежие на сегодня работы Дэвида Гойера – сценарий картины «Бэтмен: Начало» и режиссура «Невидимого» – выглядят подлинным чудом, поскольку здесь автор второго «Кикбоксера» неожиданно предстал человеком действительно мыслящим и чувствующим.
«Невидимый» – ремейк блистательной одноименной кинофрески, снятой в 2002 году в Швеции Джоэлом Бергваллом и Саймоном Сандквистом. Одно из главных достоинств фильма Гойера – то, что в нем филигранно воспроизводятся сложный, прихотливый рисунок характеров и замысловатая, меланхоличная, затягивающая атмосфера шведского оригинала (нисколько не теряющая в американской версии даже при некоторых сюжетных пробуксовках с телом заглавного персонажа). История человека-невидимки – человека, избитого до полусмерти, впавшего в кому и в виде незримого духа-призрака бродящего среди живых, – начинается на самом деле не со сцены трагического разбоя, а в прологе, когда внутри праздничного сновидения главный герой вырезает из торта свое лицо и идет в подвал, чтобы наставить на себя ружейное дуло. Именно это подспудное стремление к самоуничтожению заставляет «золотого мальчика», обаятельного, талантливого и почти не циничного, отдать купленный уже билет на самолет и отправиться по безлюдной ночной дороге вместо того, чтобы поехать учиться на престижном литературном семинаре в Лондоне. Жизнь Ника Пауэлла перед (как бы) смертью – хоть и стремящаяся творить, но отчужденная. Главный герой – один, вместе со всей своей популярностью и поэтическим талантом. Он отгорожен невидимой стеной от матери и от окружающих людей. В этом смысле кома – просто новая форма отчуждения, где изоляция приобретает лишь дополнительное (буквальное) физическое содержание: Ника никто не слышит не только в переносном, но теперь уже и в прямом смысле. Единственная, кого может настигнуть его голос, – его убийца. Парадокс срабатывает безукоризненно: цепь незримых бесед (почти) убитого и (почти) убившей его перемалывает обоих; эти двое, до того слышавшие лишь собственное одиночество и скованные, в сущности, одной и той же, хоть и по-разному проявленной, глухотой, получают ни на миг не прерываемый импульс к пониманию Другого и, следовательно, к совершенству. В этом смысле смертная одиссея главного героя – путь от скрытой невидимости через невидимость буквальную, которая заставляет выпростаться из утонченного психического кокона навстречу непохожему на тебя существу. Невидимка как бы прозрачен для света и взгляда, у него нет задних мыслей, спины, «внутреннего мира»; он уже способен впустить в себя свет, то есть – участие Другого. Это аллегория, перерастающая в живую драму, отчаянную, телесную, сметанную на красную нить сопереживания.
Еще одно достоинство картины Гойера заключается в том, что как на второстепенные (например, Кэллум Кит Ренни в роли детектива Ларсона), так и на главные роли он подобрал в высшей степени достойных исполнителей. И хотя «Невидимый» в жанровом отношении молодежное кино, его центральные лица разительно отличаются от физиономий, засветившихся во всевозможных «Пирогах» и «Дорожных приключениях». Играющий Ника Пауэлла Джастин Четуин тянет за собой шлейф не только умеренно приятных «Забирая жизни» и «Войны миров», но и «Чамскраббера» – одного из наиболее мощных и талантливых (наряду, пожалуй, с «Соединенными Штатами Лиланда») американских молодежных фильмов последних лет. Однако самая яркая звезда на небосклоне The Invisible, безусловно, исполнительница главной женской роли – Маргарита Левиева, бывшая олимпийская гимнастка из Петербурга, в 2006-м, в год создания «Невидимого», дебютировавшая в полнометражном кинематографе. Мы не станем здесь множить нанизывающиеся друг на друга эпитеты, относящиеся к этой великолепной актерской работе и картине в целом, но скажем словами, уже произнесенными до нас: иди и смотри.
Vlad Dracula
