«Американский пирог 3: свадьба»: Рецензия Киноафиши
На днях в организацию, где я работаю, пришел человек с кондитерского комбината «Невские берега» и принес фирменный торт под названием «Американский пирог». Блюдо было изумительно вкусным, но на середине куска мне вдруг пришла в голову нелепая мысль: а что, если к этому торту кто-нибудь из пекарей воспылал безумной страстью? Тяжелая, знаете ли, мысль.
А вообще-то третий кусок «Американского пирога» значительно умнее – по нынешним-то меркам – первых двух. Потому что здесь в перерывах между сеансами обручального минета, танцами живота (нет, вру, ниже живота) в гей-клубе и поеданием собачьих экскрементов, принимаемых за шоколадные трюфели, персонажи цитируют Вольтера и Декарта. Хотя и никогда не смогут объяснить, что это еще вдруг за Вольтер с Декартом и почему их, собственно, надо цитировать. А отец Джима Левенстайна – того самого, который надумал жениться, – отчитывает всем, кто подвернется под руку, целые лекции о роли месячных в мироздании и о романтике бритья некоторых причинных мест перед венчанием. Впрочем, тяга к интенсивной мыслительной деятельности была замечена за папашей еще в первой части, когда он, застав свое чадо за дефлорацией свежеиспеченного пирога, уселся подробно обсудить, какие эксперименты полезны подрастающему поколению, а какие – не полезны. (Кстати, сцена с пирогом, вызвавшая буйный восторг у идиотов cо всего мира, – вовсе не оригинальная придумка создателей первой части, а «ремикс» кадра из отменной «черной» комедии «Телеигра ‘‘Смертники’’», где много лет проведший в тюрьме персонаж, не в силах выбрать на ток-шоу между аппетитной блондинкой и не менее аппетитной жареной курицей, вступил с последней в романтическую связь.)
О чем это я, собственно? Да о том, что от серии к серии авторы «Американского пирога» всё более сочувственно относятся к своим героям, а значит, бесконечная история про сексуально озабоченных тинейджеров (черт, а ведь это тавтология: «сексуально озабоченный тинейджер» – все равно что «масло масляное»)… так вот, вся сия дурацкая история постепенно превращается в мелодраму. Чего стоят хотя бы кадры, когда будущие молодожены в сопровождении романтической музыки прогуливаются под ручку по вечернему побережью, или беспрестанные трели жениха и невесты о будущем семейном гнездышке, чтоб его. То есть в перерывах между запредельными мочеполовыми экспромтами авторы всего-навсего распускают розовые сопли. Хотя могли бы по примеру братьев Цукеров высмеять Великую Американскую Мечту или хотя бы – по примеру братьев Фаррелли – обгадить все светлое и прекрасное, что есть в человеческих отношениях. Поскольку в человеческих отношениях, если вдуматься, ничего светлого и прекрасного быть не может.
Так что все эти «Американские пироги» тачал явно не пирожник, а сапожник, причем грубый и жуликоватый. И только две вещи в оном несуразном опусе имеют смысл. Во-первых, почти в самом начале фильма средним планом показаны трусы главного героя с едва умещающимся в них содержимым, после чего камера берет крупным планом национальный флаг. Это, несомненно, символизирует мощь американской нации и дает весьма ощутимое обоснование притязаниям Штатов на мировое господство. Во-вторых, персонаж по фамилии Стифлер по ошибке ублажает в бельевой правоверную еврейскую бабушку Джима, которая и слышать не хочет, чтобы ее внучек женился на ирландке. После же этой терапевтической процедуры бабушка напрочь забывает о своей национальной и религиозной принадлежности, начинает посылать всем воздушные поцелуи и вообще готова к мировому единению. Исходя из сказанного, третью порцию «Американского пирога» вполне можно воспринимать как самую убедительную версию американской доктрины глобализма. Шутка.
Vlad Dracula
