«Развод»: Рецензия Киноафиши

Джеймс Айвори, кажется, переплюнул сам себя. Всю жизнь этот режиссер ставил обстоятельные, неторопливые видовые мелодрамы с привлечением разнообразных культурных контекстов, реставрацией костюмов, нравов и амурных традиций XVIII – начала ХХ веков и т. д. и т. п. Герои всех этих любовных историй неизбежно встают – а также падают и садятся в лужу – перед моральными дилеммами, от которых за несколько верст веет нестерпимой скукой. Но «Развод» превосходит все ранее сделанное Айвори: такого долгого, занудного, утомительного и в итоге бессмысленного опуса трудно было ожидать даже от него. Молодая особа из Санта-Барбары (вдохновляющее начало, не правда ли?) по имени Изабель (Кейт Хадсон) прилетает в Париж, чтобы помочь своей беременной сестре Роксанне (Наоми Уоттс) – слегка эмоционально неуравновешенной поэтессе. Поэтесса замужем за слегка эмоционально неуравновешенным художником Шарлем-Анри (Мельвиль Пупо), который в самом начале фильма бросает супругу ради какой-то сомнительной Магды, которая, по всеобщим уверениям, русская, но на русскую – честно вам скажу – ни грамма не похожа. У Магды есть слегка эмоционально неуравновешенный муж, который преследует всех прочих персонажей с требованием вернуть ему жену. Но, вместо того чтобы устроить судьбу Роксанны, ее будущего дитяти, ее непутевого супруга, любовницы ее непутевого супруга и мужа вышеозначенной любовницы, Изабель бросается в постель сначала к какому-то странному типу с вечно стоящими дыбом волосами, а затем к элегантному стареющему дипломату Эдгару (Тьерри Лермитт), рыскающему в рассуждении кого бы соблазнить. Вот, собственно, и всё. Не считая, конечно, того, что режиссер, всю жизнь тяготевший к старой доброй Англии, вдруг взялся перемывать кости французам, обвиняя их одновременно в пошлой легковесности и чрезмерной рассудочности. А как связаны по сюжету несчастья беременной поэтессы и ее ветреной сестры? Да никак не связаны. То есть формальная привязка, конечно, есть: Эдгар – дядя Шарля-Анри, – но вся история распадается на части, которым друг до друга нет совершенно никакого дела. Поэтому время от времени Джеймсу Айвори приходится идти на крайние меры и выделывать какой-нибудь специальный кунштюк, чтобы подхлестнуть интригу. Сначала Роксанна пытается вскрыть себе вены со словами: «Единственная привилегия любящего – умереть», но дело происходит не в Древнем Риме, а в современном Париже, поэтому вены затягиваются безо всякого ущерба для здоровья. Еще минут семь-восемь, и опять начинает неодолимо клонить в сон. Тут – бах! – чьи-то ноги торчат из мусорного бачка: это ревнивый муж порезвился на почве неутоленной страсти. Ну а после уже наступает какое-то беспробудное счастье. Бестселлер Дайаны Джонсон, по которому, собственно, и поставлен «Развод», Айвори прочел шесть лет назад и с тех пор страстно жаждал его экранизировать. Тем более что дамочка воспроизвела некоторые мотивы романа Генри Джеймса «Портрет леди», а Джеймс – любимый писатель режиссера, которого тот не единожды адаптировал для кино (последний продукт этого опыта – «Золотая чаша»). Вообще на кинопостановках Генри Джеймса отлично проверяется склад личности их авторов: Том МакЛоклин, например, делает из Джеймса мистика, Майкл Уиннер и Агнешка Холланд – диагноста комплексов и пороков, Айвори же – женственного мелодраматурга. Особенно в интерпретации Дайаны Джонсон, чей «Развод» «The New York Times» назвала «эротичным, изящным и остроумным... мудрым и добрым романом», а Гленн Клоуз, сыгравшая отягощенную жизненным опытом американскую писательницу, – «замечательным, умным рассказом о том, как люди двух культур воспринимают друг друга». Рассказать, как люди двух культур воспринимают друг друга? Лежат Изабель и Эдгар на помятой софе и ведут примерно следующий диалог, достойных двух горяч-чих эсто-онских парне-ей. – Знае-ешь, ра-аньше пил-ли отва-ар из ап-пельси-инов и роз-зовы-ых леп-пестко-ов, (пауза) чтоб-бы придать ар-рома-ат сок-кам те-ел-ла. (Пауза) – И скол-лько над-до вып-пи-ить? (Пауза) Чаш-шку ил-ли ча-айную лож-жку? (Долгая пауза) – Мног-го. (Бесконечно долгая пауза. Отчетливо слышится храп соседа справа) – Тогда-а я вып-пью цел-лый ча-айник. Еще в картине дефилируют парижанки, показующие разнообразные стили шарфов и кашне, а мсье полицейский упоительно щебечет о духах мадемуазель напарницы, предварительно ее как следует обнюхав. Временами хочется катапультировать в кадр зондеркоманду СС, чтобы она внесла в это бесконечное однообразие французских поцелуев хотя бы малую толику настоящей жизни. Большую же часть сеанса предаешься мирному здоровому сну. Чего и вам от души желаю. Искренне ваш, Vlad Dracula