«Каратель»: Рецензия Киноафиши

Первая киноверсия «Карателя» – очередного марвеловского комикса – вышла в 1989 году. Режиссером был известный голливудский монтажер Марк Голдблатт, за год до того снявший отменную черную комедию Dead Heat («Мертвый полицейский»), где наспех отреставрированные и ремастированные тела крепких парней с большими «пушками» разваливались прямо на глазах у зрителя. Главную роль в «Карателе» 89-го года сыграл Дольф Лундгрен. Фильм этот крайне мало походил на комикс, зато гораздо больше напоминал обычный криминальный боевик – каковыми, собственно, и являются почти все фильмы с Дольфом Лундгреном. Ничего хоть сколько-нибудь примечательного в первом варианте «Карателя» не нашлось, и он провалился в прокате. Вторая киноверсия «Карателя» – 2004 года – стала режиссерским дебютом известного сценариста Джонатана Хенсли, состряпавшего в числе прочего несколько новелл из телесериала о приключениях молодого Индианы Джонса, третью часть «Крепкого орешка», «Джуманджи», «Святого» с Вэлом Килмером и «Армагеддон». Cвои сценарные наработки Хенсли перенес и в новую марвеловскую экранизацию, добившись результатов достаточно неожиданных. Вообще новый «Каратель» оставляет по себе довольно странное впечатление. Он четко делится на две части. Первая сделана в духе психологического реализма и на комикс нисколько не похожа. Агент ФБР Ник Касл (Том Джейн) до некоторой степени случайно становится виновником гибели сына мафиозного босса Говарда Сэйнта (Джон Траволта). Сэйнт приказывает убить Касла и всю его семью. Главный герой, как водится, выживает, но уже без мамы, папы, жены и сына. Грядет месть, неотвратимая, как кризис российской банковской системы. Все это время Хенсли демонстрирует нам классический боевик 80-х, лишенный экстраординарного героизма, иронии и комиксовой условности. Время от времени, правда, попадаются жанровые ляпы, но они нормально вписываются в «боевичную» канву: во время перестрелки в Пуэрто-Рико, когда погибает вся семья Касла, один из злодеев взрывается, и мы отчетливо видим, как из огня вылетает и плюхается на землю крайне плохо прорисованный манекен; когда же мафиози встречаются в финале этой бойни с Каслом, второй сын Сэйнта стреляет ему в грудь почти в упор и не попадает в сердце, кроме того, забывает сделать контрольный выстрел в голову, кроме того, тяжело раненный Касл выбирается из огня на причале, а потом еще и из воды. Разумеется, если бы перед нами распростерся классический героический комикс, такие мысли даже в голову бы не пришли: разве можно, например, требовать какого-то там правдоподобия от бравурных номеров Джокера или Пингвина в «Бэтмене»? Но Хенсли окунает нас в реалистический боевик, однако ж достоверностью происходящего совсем не балует. Так – ни шатко ни валко – и проходит первая часть, утопая в банально нарисованных чувствах и экшн-неурядицах (кстати, некоторые кадры вынужденного пребывания Касла на острове просто позаимствованы из Cast Away Роберта Земекиса с Томом Хэнксом, чье название у нас неверно перевели как «Изгой»). Но вот герой чудом спасается и находит себе обиталище в каком-то полуразрушенном здании, где обдумывает планы всесокрушающего возмездия (именно так гласит ремарка: не личной мести, а абсолютного и высшего возмездия). И вот тут Хенсли, кажется, забывает о первоначальной цели своего предприятия, потому что фильм стремительно перерастает в лихую черную притчу. Соседями Касла оказываются симпатичная девица и два совершенно неотмирных клоуна (то в переносном, то в прямом смысле этого слова), один из которых славен обширным пирсингом лица, а второй, по меткому замечанию экс-сожителя девицы, вылитая свиноматка (кстати говоря, удивительно похож). Дальше начинается форменный карнавал, временами по-настоящему задиристый и смешной: пытки фруктовым эскимо вместо электросварочного аппарата; появление первого наемного убийцы – «профи из Мемфиса» по фамилии Хек – как будто сошедшего с пленки El Mariachi или Desperado гитариста со слегка помятым жизнью лицом, исполнившего перед Каслом целую кантри-балладу. Наконец, апофеоз – появление второго наемного убийцы, известного как просто Русский: он носит белую футболку с красными полосками, его стриженные коротким солдатским «ежиком» волосы выкрашены в белый цвет, на руке – татуировка в виде якоря и красной звезды; лицо его абсолютно непроницаемо, и вообще он слишком напоминает одного из персонажей «Солдатиков» Джо Данте, чтобы не оказаться таковым на самом деле. Сцена драки Русского с Каслом, когда они втыкают друг в друга все, что не прибито к полу и стенам, и пробивают друг другом бетонные перекрытия, пока «дятлы» в соседней комнате распевают известную арию про сердце красавицы, настолько хороша, что ради нее можно простить Хенсли многочисленные несуразности, которыми напичкан «Каратель». Черный юмор разливается неудержимой волной. Когда уже в конце Касл настигает Сэйнта, тот вяло бормочет: «Ты убил моего сына». В это время раздаются взрыв и жуткий крик парня, выронившего подвешенную гранату; Касл невозмутимо парирует: «Уже двоих сыновей». Когда он покидает навсегда свое жилище, между ним и симпатичной девицей (Ребекка Ромейн-Стамос, кстати) разыгрывается следующий диалог: – Ты уходишь? – У меня много работы. (Пауза.) Ты узнаешь о ней из газет. – В какой рубрике мне искать? – Некрологов. Временами персонажи Хенсли сбиваются чуть ли не на шекспировскую интонацию и шекспировский же размер. «– Ты Касл? – Я был им прежде». Сэйнт, узнав об измене жены, чеканит лишь одно слово, свесившись с перил моста: «Предала». Тут же персонажи умудряются произносить какие-то жуткие банальности то в героическом, то в мелодраматическом ключе. Суровые драки перемежаются психологизмом, рождающимся на почве пристрастия Касла к алкоголю, отсюда же и изощренная, даже интеллектуальная месть, которую главный герой придумывает для Сэйнта. Параллельно возникает тема братства и солидарности обездоленных, особенно ярко вспыхивающая на фоне насильственного лишения одного молодого человека всего лицевого пирсинга путем методичного выдирания последнего кусачками. Все это смешивается в один невообразимый коктейль, отчего зрительские чувства непрестанно скачут, не в силах найте себе хоть какое-нибудь пристанище и упокоение. Вышенарисованная картина второй части тоже, конечно, не складывается ни в какой комикс, но и от боевика 80-х остается не столь уж много – сквозь его рельефные клочья пробиваются странные персонажи и странные мизансцены, частью из кинематографа 90-х, частью вообще из какого-то постмодернистского зазеркалья. Конечно, это совсем не шедевр, но иногда дико смешно, а временами до приятного грустно. Одним словом, любопытное кино. Алина Воронцова