«Ультиматум Борна»: Рецензия Киноафиши
Из всех кинопроизведений о взбунтовавшемся в результате амнезии агенте Джейсоне Борне «Ультиматум…», по общему мнению критиков и зрителей, – наиболее крепко сложенное и реалистически-достоверное. Трудно сказать, как расценят всю эту на вид гипернатуральную шпионскую фактуру всамделишные герои невидимого фронта (впрочем, не такого уж и невидимого, особенно если судить по недавним почти шекспировским приглашениям на чай с полонием), но человеку, которого судьба избавила от необходимости совершать каждодневный подвиг разведчика, «Ультиматум Борна» должен казаться правдой, только правдой и ничем, кроме правды. За исключением, разумеется, многочисленных трюков, в ходе которых персонажи вылезают из разбитых всмятку машин и поднимаются после прыжков с крыши с девственно неповрежденными телами, лишь для вида украшенными парой малозаметных царапин. Столь разительный контраст между скрупулезным воспроизведением технологии спецслужебного существования и абсолютно фантастической автомобильно-боевой акробатикой кажется удивительным, хотя, с другой стороны, это совершенно понятно: наделенный сверхспособностями супергерой (а Джейсон Борн, как мы знаем, дитя медицинских игрищ и забав ЦРУ) всегда должен выходить сухим из воды, даже если он прыгнул с крыши небоскреба в бассейн, куда вышеупомянутую воду по оплошности или вследствие злого умысла забыли налить.
Разумеется, сложно не отметить тот факт, что Пол Гринграсс виртуозно выстраивает необходимую ему сценографию: короткие, резкие, выхваченные с разных ракурсов планы при определенном монтаже легко втягивают зрителя в иллюзию реального соприсутствия, а проработанность деталей порождает эффект достоверности – в данном случае применительно к шпионской отрасли народного хозяйства. Однако далеко не все задумываются, зачем Гринграссу нужен безостановочный, безупречный с точки зрения темпа и ритма, с аптекарской точностью выверенный драйв: если режиссер хоть на мгновение остановится перевести дух, если персонажи лишь единожды скажут или сделают что-то, что не продиктовано напрямую генеральным сюжетом, – конструкция рухнет. Обратите внимание: в «Ультиматуме…» герои почти не говорят друг с другом, диалоги сводятся (за редким исключением, о котором ниже) к быстрому обмену короткими и чисто функциональными репликами. У режиссера нет времени на психологию и драматургию, поскольку вся «внутренняя жизнь» действующих лиц строго синхронизирована с сердцебиением секундомера. А секундомер заведен лишь одной – центрально-разведывательно-управляющей – интригой.
Впрочем, в отличие от большинства постановщиков экшен-блокбастеров Пол Гринграсс – идейный гуманист; в конце концов, в историю кинематографа он войдет не столько как режиссер The Bourne Supremacy и The Bourne Ultimatum, сколько как автор «Кровавого воскресенья» и «Потерянного рейса». Конечно, гуманистическо-пацифистская духовная установка Гринграсса не смогла не отразиться в «Ультиматуме…»: заключительная часть трилогии – это также и история превращения капитана Дэвида Уэбба в универсального солдата, механического убийцу по имени Джейсон Борн (как, впрочем, затем и Борна обратно в Уэбба: тут осуществляется полномасштабная сборка утраченной identity). Потому-то как минимум дважды – в признании героине Джулии Стайлз относительно ликвидированных по приказу ЦРУ людей и в финальной беседе с персонажем Альберта Финни, доктором-экспериментатором, курировавшим бесчеловечный и противозаконный медицинский проект, – из уст Мэтта Деймона все-таки звучит настоящая человеческая речь. Однако все эти разглагольствования о чужой смерти и нравственном выборе очень быстро аннулируются, причем аннулируются не при помощи каких-нибудь автомобильных трюков, а посредством слов же: добрый доктор без труда (и без всякого, кстати говоря, подвоха) доказывает Уэббу–Борну, что все его, Уэбба–Борна, изначальные бесчинства и последующие моральные терзания – результат его свободного выбора; в конце концов, нечего было добровольно записываться в сверхсекретные защитники Родины и столь же добровольно расстреливать незнакомого человека, сидящего в углу докторского кабинета со связанными руками и черным мешком на голове. После таких аргументов заглавный герой, по идее, должен был бы либо застрелиться, либо продолжить карьеру киллера его величества ЦРУ, но в том-то и прелесть блокбастеров, что их создатели могут, омыв запачканные бутафорской кровью руки, устроить озорной хэппи-энд там, где он – среди трупов и полностью расщепленных identities – невозможен по определению.
Vlad Dracula
