«Изгоняющий дьявола: Начало»: Рецензия Киноафиши

Бог умер. Перевернутые распятия. Ручьями стекающая кровь. Смрадная плоть, гниющая заживо. Люди, распятые вниз головой. Матери, рождающие съеденных в утробе червями младенцев. Гиены, терзающие корчащиеся детские тела. Свастики, вырезанные на груди зазубренным лезвием. Демоны богохульства, посланные в мир отцом лжи. Отчаяние, адским молотом разбивающее надежду. Скорбь, боль, вечная безысходность кошмара, парализующее страдание и разрывающий в клочья ужас. Что еще нужно для полного счастья?.. Продолжения трилогии «Изгоняющий дьявола» («Экзорцист») просвещенная публика ждала уже давно. Собственно, и снимать предысторию первой части, которая (предыстория) вышла на экраны лишь в 2004 году, начали тоже давно, но фильм подстерегли некоторые трудности. Сперва переговоры о режиссуре велись с Уильямом Питером Блэтти, автором бестселлера, по которому был снят первый «Экзорцист», однако в итоге командовать парадом были назначены сначала Том МакЛоклин, одинаково склонный как к мистике, так и к реалистическим психологическим драмам, а затем новеллист Калеб Карр, переписавший первоначальный сценарий Уильяма Уишера, автора «Терминатора-2». Однако не успел Карр как следует обжить режиссерское кресло, как в упомянутом кресле очутился Джон Франкенхаймер, который, впрочем, так и не смог приступить к созданию приквела диаволической саги: сначала перенеслись съемки, а потом Франкенхаймер просто-напросто умер. Осуществление киноэкзорцизма было поручено не менее знаменитому сценаристу («Таксист», «Последнее искушение Христа») и режиссеру («Люди-кошки», «Мисима: жизнь в четырех главах», «Услада путников», «Скорбь») Полу Шрейдеру, кстати говоря, автору книги «Трансцендентальный стиль в кино». Однако когда продюсеры увидели отснятый материал – чистый психотеологический триллер, Шрейдер, отказавшийся добавить крови и расчлененной плоти, был отставлен от дел, а в его кресло сел Ренни Харлин, который в итоге не просто перемонтировал шрейдеровскую картину, но переснял 90% эпизодов. Харлин – полная противоположность Шрейдеру, а заодно и Уильяму Фридкину, Джону Бурману и Уильяму Питеру Блэтти (постановщикам первых трех серий); этот изрядно смахивающий на викинга горячий финский парень – плоть от плоти сугубо коммерческого кино, не утруждающего себя ни эстетическими, ни драматургическими разысканиями. Без слез умиления на послужной список Харлина глядеть невозможно: «Кошмар на улице Вязов-4» (несмотря на потрошительный сюжет, легкая весельчацкая поделка), «Крепкий орешек-2», «Скалолаз», «Остров головорезов» (это еще более-менее), «Долгий поцелуй на ночь», «Гонщик»… И тут вдруг с жизнелюбивым уроженцем Суоми происходит странная метаморфоза: один за другим он снимает два фильма, напоенных такой мрачной декадентско-готической энергетикой, что впору заподозрить внутренний кризис и последовавшую за ним переоценку всех ценностей в пределах отдельно взятой финно-угорской души. Речь об «Охотниках за разумом» (которых, кстати, первоначально должен был ставить отец «Гремлинов» Джо Данте) и четвертой/нулевой части «Экзорциста». Наконец-то, кажется, до Харлина дошло, что кинематограф состоит не из одних только беззаботных лихих боевичков и шпионских полутриллерков, но также из горечи, преображений и страданий мира, которые не могут не выплеснуться через камеру, если она в руках вменяемого человека. «Изгоняющий дьявола: Начало» строится – как, между прочим, и посвященный реальной истории, послужившей исходным материалом для первого «Экзорциста», «Одержимый дьяволом» (Possessed) Стивена Де Суза – на символическом и духовном пересечении реальности нынешней (для четвертого «Экзорциста» это Африка образца 1949 года) и той, где нацисты расстреливают маленьких детей со словами «Здесь нет Бога». Отец Ланкастер Меррин, сломленный богооставленностью человечества в сердцевине ужасов Второй мировой, снимает с себя священнический сан и отправляется археологом (такова его светская специальность) на черный континент, где ему поручают найти изваяние демона Пазузу. Однако здесь диавол, отец лжи и наставник всяческого нечестия, приготовляет экс-отцу Меррину сюрприз – собственное вселение в людей, живущих (туземцы) и работающих (ученые, медики, солдаты) на раскопках византийской церкви V века, неведомо как очутившейся в глубине не тронутых христианской проповедью африканских угодий. Впрочем, как гласит легенда в фильме, именно на месте разворачивающихся событий когда-то упал на землю Люцифер, славнейший из ангелов, низринутый Богом. Не мудрено, что, когда сюда пришла византийская армия, посланная императором Юстинианом, дух древнего демона овладел воинами, и они азартно перебили друг друга, не упустив случая попутно надругаться над центральным христианским символом. Тогда Юстиниан приказал запечатать проклятое место построенной на нем церковью, а церковь засыпать… Что касается церковных познаний авторов фильма, они (познания то бишь) явно неглубоки. Наличие скульптур, полуримских-полукатолических, в восточнохристианском храме – чистейшая фантастика. Повеление христианского императора засыпать церковь землей (какой бы ни была цель) – нонсенс. Наконец, когда один из иереев говорит бывшему отцу Меррину, что тот всегда останется священником, даже если он сложил с себя сан, это вызывает по меньшей мере недоумение, поскольку всякий христианин и уж тем более служитель Церкви отлично знает, что священник – не душевное или даже духовное состояние, а четкая и жесткая форма в мистической и социальной иерархии. Кроме того, при всей либеральности католицизма в ХХ веке трудно представить, чтобы извергнутый из сана (пусть даже по собственному почину) священнослужитель мог запросто вернуться на свое прежнее место в Церкви: поп-расстрига – он и в Европе поп-расстрига, и даже в Африке. Еще один заметный минус фильма – излишняя увлеченность Харлина компьютерными спецэффектами, которой он инфицирован еще со времен своих прежних безалаберных опытов. Осатаневшая (в буквальном смысле слова) Изабелла Скорупко, перебирающая, как насекомое, всеми четырьмя конечностями по сводам пещеры, – явный перебор. Черные враны, изобильными россыпями увивающиеся вокруг живых и таскающие ливер из мертвых, вполне достоверны, а вот гиены – форменный позор: эти твари до такой степени неестественно двигаются, что их в наши дни пустили бы на порог даже далеко не всякой компьютерной игры, не говоря уж о фильме. Тем не менее, несмотря на значительное число несообразностей, фильм Харлину удался. И пусть он в высшей степени непохож на первого «Экзорциста», поставленного Фридкином, – неспешного, меланхоличного, на ходу обрастающего массой подробностей, не имеющих никакого отношения к сюжету, хотя и не мешающих ему (гораздо большего общего у харлиновской картины с третьей частью, наполненной ритмикой триллер-маниакального эксцесса и спецэффектными визуальными вставками). Зато это в высшей степени энергичная инфернальная драма, не слишком интеллектуализированная, но натуралистически беспощадная, мастерски выплескивающая в лицо зрителю тот коктейль из отчаяния, ненависти, безумия, потерянности и опустошенности, который дьявол со смаком потягивает на завтрак, обед и ужин в своих адских покоях. Vlad Dracula