«Ирония Судьбы. Продолжение»: Рецензия Киноафиши

Тимур Бекмамбетов и его друзья-продюсеры с Первого канала умудрились повторить одну и ту же – рязановскую – шутку даже не дважды, а трижды, поскольку в финале герой Хабенского, как бы взлетев по направлению к Москве, в результате опять оказывается в Петербурге, несмотря на то что он уже проделал точно такой же трюк в начале фильма. Поистине, если бы Александр Радищев и Александр Пушкин, путешествовавшие из Петербурга в Москву и из Москвы в Петербург соответственно, летали самолетами «Аэрофлота», русская литература могла бы приобрести совсем другое направление… Впрочем, самое сложное – не войти дважды в одну и ту же реку, как полагают многие знатоки афоризмов, а, наоборот, выйти из вышеупомянутой реки, причем выйти сухим, не запутавшись в сюжетной тине и романических интригах. Авторы второй «Иронии судьбы» приложили к этому титанические усилия, благо что сборка потенциального новогоднего хита происходила в экстремальном творческом режиме: по воспоминаниям Юрия Мамина, которого первоначально пригласили снимать продолжение рязановской истории, один из вариантов сценария начинался с живописного эпизода орального секса.

Разумеется, в итоге создатели фильма решили пощадить твердые нравственные устои новогоднего зрителя, особенно если последний принадлежит к поколению Андрея Мягкова и Барбары Брыльски, но сам способ съемки и монтажа должен, по идее, не меньше травмировать семидесятников, нежели отдельные драматургические фривольности. Бекмамбетов, в один прекрасный день ставший, перефразируя автохарактеристику Жванецкого, дозорным по стране, продолжение «Иронии судьбы» снимал практически в точно такой же стилистике, что и «Дозоры»: с демонизацией внутрикадрового пространства за счет темных фильтров, сверхрезким монтажом и прочими визуальными приемами. На это есть даже буквальное словесное указание – когда в дупель пьяный пограничник цитирует строки «Мороз-воевода дозором…». Когда же лицо Елизаветы Боярской впервые выплывает из тьмы перед якобы пьяным Хабенским, по телу ползут леденящие мурашки: такое ощущение, что перед тобой не новогодний экспромт, а явление иного мира. Недаром главный герой опознаёт, что бесы Нового года хороводят им, по тому факту, что вместо привычной московской церквушки его взору предстает демоническая ленинградская «Аврора», которая 90 лет назад с перепою внесла катастрофические изменения в развитие российской государственности.

Сценаристу Алексею Слаповскому, давнему автору Первого канала (в этом плане до боли и изжоги симптоматичен придуманный им сериал «Остановка по требованию», поставленный директором по кинопроизводству Первого Джаником Файзиевым: само название телепродукта с головой выдает драматургическое кредо его создателя – «чего изволите…»), не удалось до конца сбалансировать свое новое детище, ибо слишком разным категориям зрителей было изначально решено угодить. К тому же избранная Бекмамбетовым визуальная стилистика страдает отчетливым дефицитом вкуса: каждое появление героев старой, рязановской картины – тоже, между нами говоря, не самого великого шедевра киноискусства – сопровождается раздражающими «лирическими фанфарами», а «ретро»-реверансы в сторону первой «Иронии судьбы» недопустимо резко контрастируют в эстетическом плане с новомодными монтажно-операторскими «фишками» в духе мрачно комиксующих «Дозоров». В финальной четверти фильма Слаповскому, правда, удается вырулить к пониманию чего-то очень важного, проникновенного, одновременно серьезного и комичного – и, в сущности, грустного (собственно, очарование кинодраматургии Рязанова–Брагинского как раз и состояло в органичном извлечении глубины из простых, понятных и смешных вещей); но слишком много допущено пылких натяжек – слишком много даже для городской сказки. Только крайне наивное существо способно поверить в то, что состоявшийся клерк/бизнесмен из-за сердечной неудачи бросит всю свою столичную (пусть даже речь идет о Северной столице) жизнь и вернется в дальневосточную провинцию, из которой он прогрызал себе путь к dolce vita, разбивая головой с намертво затянувшимся родничком крепкие социальные стены. Впрочем, именно на таких – доверчивых – существ и рассчитаны новогодне-рождественские городские легенды, обогащенные водкой «Русский стандарт», косметикой Faberlic, автомобилями Toyota Camry и двуцветной билайновской разметкой.

Vlad Dracula