«Братья Гримм»: Рецензия Киноафиши
В «Братьях Гримм» два маститых германских фольклориста, основоположники мифологической школы и участники кружка гейдельбергских романтиков (именно потому их сборники немецких преданий так слабы в литературном отношении, что братья – в отличие, скажем, от Гауфа или Андерсена – не занимались писательством, а разыскивали материал для научного исследования народного сознания) превратились в отъявленных мошенников, которые побеждают несуществующую нечисть путем искусно сработанных цирковых представлений с летающими ведьмами, лягушками-великанами и прочей деревенской поизбенью. Терри Гиллиам и сценарист Эрен Крюгер использовали в этом феерическом шоу сюжеты многих сказок братьев Гримм, но использовали с явной иронией (вплоть до метафорического превращения обоих проходимцев в разодетых чепцами и передниками шарль-перровских золушек на службе французских оккупантов), перемешивая кровавый стилизованный под средневековье хоррор с классическим легким жанром, частенько совершенно по-гиллиамовски забредающим под густую сень эксцентрического гротеска, однако на этот раз твердо следующим типично голливудскому приключенческому канону.
Как и все мошенники, спекулирующие на сверхъестественном, кинематографические братья Гримм столкнутся с этим самым сверхъестественным в реальности (вспомним, к слову, «Черную радугу» Майка Ходжеса, где коммерческий тур ясновидения превращается прямо на глазах в мистическую трагедию). Впрочем, Гиллиам не стал делать из этого серьезную психологическую драму, а пошел по пути конструирования не лишенной изящества модернистской фантасмагории (отчасти наподобие той, какую создал Нил Джордан, снимая «В компании волков»): букет из марбаденской ведьмы – пораженной чумой средневековой королевы, заточившей себя на много столетий в башне, командующего французским оккупационным курсом и его безумного помощника-итальянца, деревенской амазонки, влюбленного оборотня и прочих лихих во всех смыслах этого слова персонажей бурно цветет все отмеренное ему время. И хотя покрытая густыми слоями хоррор-грима Моника Беллуччи в своих изукрашенных паутиной покоях потягивает из бокала кровь девственниц, бравая охотница сдирает кожу с зайцев, а несчастные братья вынуждены целовать склизких жаб, картина была бы гораздо более мрачной и натуралистичной, если бы продюсеры не заставили Гиллиама переснять и перемонтировать часть материала.
Тем не менее самое важное автору «Двенадцати обезьян» и «Страха и ненависти в Лас-Вегасе» удалось сохранить. Вся прелесть интриги в том, что он не воюет ни с марбаденскими ведьмами на стороне экзорцистов, ни с суевериями на стороне науки. Его главный враг – просвещенный буржуазный здравый смысл, самодовольно уничтожающий всякое творчество и налагающий на продуктивную способность воображения путы простейших рассудочных клише. Именно этот здравый смысл в лице бургомистра (Джонатан Прайс), злейший, чем вся турецкая армия, оказывается главным источником и опорой глупости, жестокости и тирании в «Приключениях барона Мюнхгаузена», и он же – в исполнении все того же гениального Джонатана Прайса – вселяется на этот раз во французского генерала, сподвижника Наполеона, который несет свет разума темным немецким крестьянам при помощи пушек, ружей, пыток и костров, в которые с равной основательностью бросают писателей (Якоб Гримм, не в пример законченному, хоть и обаятельному, проходимцу Вильгельму, в фильме все-таки писатель) и их книги. Именно здравомыслие невежественных властителей, по Гиллиаму, – настоящий, подобно знаменитому кондотьеру Вернеру фон Урслингену, враг Бога, правосудия и милосердия.
Vlad Dracula
