«Оливер Твист»: Рецензия Киноафиши

Мы все читали понемногу чего-нибудь и как-нибудь. «Оливера Твиста», кажется, читали даже те, кто больше вообще ничего не читал за свою недолгую, бурную и бесполезную жизнь. «Оливер Твист» – это такое своеобразное знамя любого порядочного благовоспитанного детства: сентиментальное, поучительное и навевающее уютные воспоминания, скроенные по перворазрядному рождественскому фасону. Конечно, Роман Полански и его сценарист Рональд Харвуд – знаменитый драматург, даровитый, вдумчивый и ироничный, с которым Полански образовал творческий альянс еще несколько лет назад, когда они вместе соорудили «Пианиста», – сделали все возможное, чтобы адаптировать Чарльза Диккенса, так называемого реалиста, к драматической реальности жизни, в каком бы смысле эту реальность ни понимать. Однако Диккенс – профессионал в высшем значении указанного слова: его произведения, идеальные и безотказные слезовыжимательные механизмы, так ладно и скрепко скроены, что благополучно преодолеть это всеобъемлющее море добропорядочных слез и осушить его до настоящего произведения искусства может лишь гений. Как видно, гениальности Поланского и Харвуда на такой художественный подвиг не хватило.

Итак, что делают наши авторы, дабы совсем уж не превращать свое детище в реплику, клон, копию-двойник литературного исходника? А делают они то, что наиболее естественно и ожидаемо в данной ситуации: перелагают определенные сверхзначимые эпизоды в гротеск и фарс. Такова, к примеру, сцена взалкания юным Оливером добавки во время приютского ужина: известие о том, что один из насельников сиротского дома попросил дополнительную порцию несъедобного осклизлого варева, произвело среди сидящих за уставленным яствами столом начальственных персон примерно такой же эффект шока, скандала и (анти)общественного вызова, какой родило появление фривольного и капризного модернизма, свалившегося на голову чопорных и мелочных буржуа. (И примерно такой же эффект вызвала смутная алкогольно-эротическо-романтическая история с самим Поланским, который в 1977 году в доме своего друга Джека Николсона то ли совратил, то ли был совращен 13-летней нимфеткой, вследствие чего американская фемида уже не одно десятилетие мечтает сцапать неосмотрительного детолюбца и устроить ему киндерсюрприз в виде чуть ли не пожизненного неба в клеточку.) Такая же интеллигентная, но неусыпная ирония подстерегает гиперположительного мистера Браунлоу, который, увлекшись эпизодом похищения из собственного кармана батистового носового платка и последовавшими за этим перипетиями, невольно похищает роман из книжной лавки, за что и оказывается облит ушатом холодного сарказма, расточаемого желчным судьей, который страдает не менее гротескным, чем прочие наклонности героев, маниакально-репрессивным психозом.

Однако Полански все-таки экранизирует не кого-нибудь, а Диккенса, так что сардонические сцены безо всякого перехода и подготовки чередуются со сверхсентиментальными эпизодами. Из первоисточника полностью выкидывается трогательнейшая сюжетная линия с медальоном и разысканиями об умершей матери, однако, например, эпизод с подслеповатой старушкой, подбирающей на дороге потерявшего сознание Оливера, с лихвой компенсирует ту порцию слез, что недополучена и недопролита зрителем вследствие ампутации кое-каких романных деталей. Кульминации же сбои эмоциональной ритмики достигают в сцене убийства Нэнси, где Полански вдруг спохватывается и, благополучно забыв и про сантименты и про фарс, извлекает на свет кровавый готический театр – почти реминисценцию из своего же предельно беспощадного и натуралистического «Макбета», снятого на деньги Playboy в память о зарезанной сатанистами беременной жене. Из-за всей этой перетасовки жанров и стилей (единственное, что по-настоящему объединяет разноплановые и разномастные эпизоды, – выдержанная в едином, энергично-ироническом ключе почти неиллюстративная и почти самодостаточная музыка блистательной Рейчел Портман) очень скоро понимаешь, что «Оливер Твист» – качественное, даже с некоторым вкусом сделанное кино, которое второй раз пересматривать тем не менее не будешь.

Vlad Dracula