«Иллюзия полета»: Рецензия Киноафиши

Flightplan – а именно так звучит оригинальное название фильма – это не «Иллюзия полета» (какие уж тут иллюзии?), но «План полета». План исчезновения шестилетней дочки главной героини, которая летит из Германии в Нью-Йорк с телом упавшего с крыши мужа. План, постоянно меняющий свои очертания, в такт невротической турбулентности происходящего раскачивающийся с широкой амплитудой – от истории похищения ребенка к промыслу больной психики (вот откуда взялась в названии «иллюзия») и обратно.

Режиссер Роберт Швентке со времен блистательного «Тату» стал менее радикален (Flightplan все-таки продукт одного из ведущих голливудских продюсеров Брайана Грейзера), но не менее зорок. Смерть мужа героини Джоди Фостер – великое отсутствующее картины, которое мы так и не увидим, – дано в обрамлении затянутой в корсет смыкающихся зданий величественно-печальной вороньей панорамы и колыбельной сцены в детской, по стенам и потолку которой плывут белые тени игрушечных самолетиков. Пропажа маленькой Джулии во чреве огромного авиалайнера постепенно – перевалив через пунктирно намеченный ландшафт классического детектива и линию арабских (псевдо?)террористов – подводит к диалогу главной героини с психотерапевтом, в ходе которого устанавливается уже почти ясный проницательному специфической триллерной мудростью зрителю факт, подкрепленный весточкой из берлинского морга: шестилетняя девочка погибла вместе с отцом, и вся ее последующая история – слепая соломинка парализованного горем сознания, выдумка, за которую можно ухватиться, чтобы продолжать жить дальше. Как вдруг…

Нужно заметить, что интрига фильмов подобного жанра год от года становится все изощреннее. Нехитрые мотивации, движущие разработчиками преступных схем, едва ли не с каждой картиной обрастают такими сложнейшими комбинациями, которые простые смертные не в состоянии не только изобрести, но даже сделать предметом основополагающей для всякого кинопросмотра зрительской веры. Жажда новизны и нежелание повторять уже известные ходы толкает сценаристов в объятия интриги, каковая совершенно запредельна обычной комбинаторике ума. В данном случае и смерть мужа, и берлинское известие, и профессия главной героини (авиаинженер), волшебно помогающая ей в одиночку победить зло, – одним словом, все вроде бы не имеющие отношения к (якобы?) похищению детали – включены в гиперзакрученный план полета, составленный сценаристами. Не то чтобы такого не могло случиться – могло, конечно. Но какой преступный ум станет возводить столь сложную конструкцию, когда есть немало способов добиться того же самого менее тернистыми и узкими путями?

Впрочем, сценаристы «Иллюзии полета» не ограничили свой горизонт многоходовой интригой киднеппинга: дебютант Питер Даулинг и Билли Рэй, один из самых ярких и вдумчивых американских кинодраматургов второй половины 90-х – начала 2000-х («Цвет ночи» Ричарда Раша, «Стрелок» Теда Котчеффа, «Крах Гласса» («Афера Стивена Гласса») в собственной постановке), опечатали счастливый финал вензелем горького и неотвратимого социального диагноза. Как справедливо замечает один из персонажей, всем на всех наплевать: можно на глазах у целого самолета отправить ребенка в пищевой контейнер и тем не менее не вызвать ни у кого даже тени подозрения. Тотальное равнодушие – это идеальная основа, на которую правдиво нанизываются самые невероятные конструкции. И здесь авторский приговор вступает в противоречие со слишком благоуспешным финальным очищением от скверны: те, кому не наплевать, не доживают даже до последней развязки – таков утвержденный миром истинный план полета.

Vlad Dracula