«Смертельный номер»: Рецензия Киноафиши

Как только «Смертельный номер» вышел на экраны, его тут же стало принято сравнивать с «Престижем», однако общего между этими двумя фильмами довольно мало. Если не считать абстрактного родства сюжетов, посвященных – в самых общих чертах – жизни великих трюкачей-иллюзионистов, и частичного сходства на почве преподнесения фокуса как научного эксперимента, «Престиж» и «Смертельный номер» решительно ничто не объединяет. Первый – метафизическая драма о беспощадном соперничестве двух способов удвоения реальности: природного и технического; второй – своего рода развернутый психоаналитический сеанс. В ходе этого полуторачасового (в пересчете на экранное время) сеанса Гарри Гудини (Гай Пирс), постоянно погружающийся в резервуар с водой, который он сам же отождествляет с пучиной бессознательного, предельно ясно и отчетливо выводит на поверхность разума свою беззаветную любовь к умершей матери, проговаривая открытым и хорошо сформулированным текстом почти эротическую, почти эдипову страсть к женщине, подарившей ему жизнь, страсть, перемешанную с болью и чувством вины. Олицетворением, практически двойником (разумеется, со скидкой на возраст) покойной матери оказывается для Гудини обаятельная предсказательница-авантюристка Мэри МакГарви (Кэтрин Зета-Джонс), в отношениях с которой находит выход любовь великого фокусника. Однако психоаналитической терапии подвергается не только Гудини, но и Мэри МакГарви вместе со своей юной дочкой Бенджи (прекрасная сверх всякой меры 13-летняя Сирша Ронан), перед коими по видимости стоит один выбор: обманом выиграть деньги у маэстро иллюзии либо же отдаться волне накативших на всю троицу теплых чувств, а на деле – выбор совершенно другой: раствориться в мире мистических прозрений и психических колебаний или преодолеть мянящие искушения воображаемого. Маленькая Бенджи отчеканивает предельно ясную финальную формулу, почти девиз: «Мы выбрали реальность», однако такое признание, естественное для успешно прошедшего психоаналитический сеанс, в действительности донельзя трагично. Ведь цитируемые слова будут произнесены уже после того, как – в полном соответствии с предсказанием – рыжеволосый вестник смерти отправит мастера игры с иллюзией в последний нокаут. И это лучшее свидетельство того, что наука, основывающая себя на здравом смысле, не в силах справиться с реальностью, подобно тому как спиритический опыт, что бы там ни говорил в фильме Гудини, невозможно удержать в жестких научных рамках, на строгом позитивистском поводке: либо представление будет апофеозом шарлатанства, либо актом смешивания миров и упразднения физических границ. Как оно, собственно, и происходит в финале.

Впрочем, «Смертельный номер» отнюдь не выглядит скорбным и тяжеловесным полотном. Так свободно, изящно и вдохновенно Джиллиан Армстронг не снимала, кажется, со времен гораздо более трагичной «Миссис Соффел» с Мелом Гибсоном, сценарий к которой написал Рон Нисуэйнер – будущий создатель «Филадельфии». Используя в новом контексте известное бунинское выражение, можно сказать, что у этой одновременно глубокой и ироничной работы режиссера Джиллиан Армстронг и двух очень талантливых сценаристов – Тони Гризони («Страх и отвращение в Лас-Вегасе») и Брайана Уорда («Переводчица») – легкое дыхание. Легкое даже тогда, когда его приходится задерживать на несколько минут, глядя на заполненный водой резервуар с запертым в нем иллюзионистом.

Vlad Dracula