«Сумерки»: Рецензия Киноафиши
Так же как всякая женщина втайне желает быть изнасилованной, любая пригожая (и даже не очень пригожая) красна девица мечтает о том, чтобы ее покусал вампир – нежно эдак, страстно и в то же время ненавязчиво. Аккурат в эрогенную зону сонной артерии. В подростково-девических «Сумерках», нафантазированных тремя американскими барышнями: режиссером Кэтрин Хардуик, сценаристкой Мелиссой Розенберг и новеллисткой Стефени Мейер, эти романтические мечтания выплеснуты на экран с завидной энергичностью. Причем создательницами «Сумерек» движет страсть не столько даже к некой «запретной» или «абсолютной» любви, сколько к наивно-возвышенному романтическому антуражу. По всему видно, что одна лишь мысль о поцелуе при луне с семнадцатилетним вампиром способна довести «сумеречных» барышень до приятных конвульсий, сопровождаемых, впрочем, и другой (не менее эротической) мыслью – о кассовых сборах. Ведь при таком обилии романтики, подкрепляемой визуальными эффектами от Industrial Light & Magic, редкое девичье сердце устоит перед соблазном приобрести заветный билетик. И в самом деле, трудно не закапать кресло слезами благодатного умиления, слыша такой, например, трогательный диалог: В а м п и р (нежно и возвышенно): Лев влюбился в овечку! С т а р ш е к л а с с н и ц а (влюбленно): Глупая овечка! В а м п и р (романтично и страстно): Ну а лев просто мазохист!
Конечно, вся эта овечья история, созданная в утешение и назидание юношеству, имеет весьма мало общего с действительностью. Речь, разумеется, не о чесночной подливке или распятиях со следами обожженной плоти. Речь о том, что сложный, жестокий, красивый мир целого класса существ, живущих иначе, нежели человек, никак полноценно не втискивается в набор девичьих вздохов, перемежаемых китайскими прыжками по деревьям, заставляющими вспомнить, скорее уж, о крадущемся тигре и затаившемся драконе из дома летающих кинжалов. Трио создательниц «Сумерек» с упоением выписывает образ главной героини, которая – в то время как ее подружки строго оценивают, хорошо ли смотрится их грудь вон в том чудесном лавандовом платье, – идет в книжный магазин «Буревестник и кит» за оккультной литературой, чтобы идентифицировать своего странного соседа по парте. Однако нашей «интеллектуалке» требуется едва ли не треть фильма, дабы понять очевидное об этом характерном любителе Дебюсси и окрестных косуль. Вдобавок книжные и интернет-разыскания романтичной старшеклассницы выглядят довольно смешно, а в русском переводе так и вовсе гротескно. Есть определенно нечто зощенковское в том, чтобы нейтральное английское cold one (с набором древневосточных словечек вдогонку) перевести как «хладный демон Апотамкин». К тому же новоявленный демон Апотамкин оказывается не таким уж и хладным, если учесть, с каким пылом он набрасывается вначале на свою полуодетую добычу, а затем на ее обидчиков. Не удивительно поэтому, что героиня, вдоволь налюбовавшись на светящийся кожный покров своего суженого и на его пылкие глаза, меняющие цвет после каждого обеда, сама мечтает превратиться в вампира. Ведь разве не прекрасно на вопросы о твоем возрасте отвечать любопытным так: «Сколько тебе лет? – Семнадцать. – И давно тебе семнадцать? – Уже да»… А кроме того, всякая женщина втайне мечтает не только быть изнасилованной, но и отождествиться с собственным насильником, присвоить себе его удовольствие и таким образом превратиться из жертвы в хищника, из простого объекта вожделения в само вожделение – триумфальное, властительное и суверенное. Вот, в сущности, о чем фильм «Сумерки», хотя его мило щебечущие создательницы вряд ли об этом догадываются.
Vlad Dracula
