«Подмена»: Рецензия Киноафиши
Клинт Иствуд в очередной раз подтвердил право именоваться одним из наиболее выдающихся современных кинорежиссеров Северной Америки – право, которое он приобрел, на мой взгляд, в начале 90-х, поставив «Белого охотника, черное сердце» и «Идеальный мир», и которое теперь регулярно доказывает: возьмем хотя бы «Таинственную реку», «Малышку на миллион» и «Письма с Иводзимы». Характерная особенность лучших фильмов Иствуда последних двух десятилетий – точнейшая выверенность каждого телесного и душевного движения: ни одного лишнего жеста, ни одной чрезмерной эмоции, намекающей на истерику и экзальтацию. И это при том, что эмоциональная сторона в поздних иствудовских картинах рельефна до виртуозности. Показывая рыдания Кристин Коллинз и чернейшее отчаяние мальчика, участвовавшего в убийствах других детей и боящегося попасть в ад, Иствуд в буквальном смысле дозирует мимику, жестикуляцию и слезы – почти как когда-то Робер Брессон, по-аптекарски экономивший внешние эффекты ради чистоты вживания в своих героев.
Основанная на реальных событиях 1928 года и нескольких последовавших за ним лет, «Подмена» с неспешной, чуть отрешенной скрупулезностью воспроизводит историю, вполне укладывающуюся в каноны драмы абсурда. У матери-одиночки Кристин Коллинз пропадает девятилетний сын Уолтер, а через пять месяцев лос-анджелесская полиция доставляет несчастной женщине некоего отдаленно похожего на него мальчугана, тремя дюймами ниже и вдобавок обрезанного, – уверяя при этом, что новообретенное дитя и есть Уолтер, во время странствий по Америке, правда, слегка скукожившийся и потерявший кусок крайней плоти. Когда же бедная мать заявляет, что стражи порядка нашли вовсе не того, ее определяют в психлечебницу, где обильно угощают психотропными средствами и оскорблениями личности, а на десерт готовятся взбодрить электрошоком. Впрочем, Клинт Иствуд далек от того, чтобы копировать сюжеты Джеймса Эллроя, быстро обнажающие эскалацию насилия («Секреты Лос-Анджелеса») и заканчивающиеся монументальным ужасом кровавых тайн и психосексуальных извращений («Черный Георгин»). Примерно в середине фильма Иствуд подводит своего рода черту под социальным абсурдом и сосредоточивается на переживаниях людей, так или иначе связанных с гибелью двух десятков детей, причем последнюю правду о том, кто же в действительности погиб, а кто – нет, серийный убийца унесет с собой на тот свет, подобно шабролевскому Ландрю…
Интересно, что сценарий «Подмены» писал Дж. Майкл Страчински, дебютировавший в большом кино, а до этого придумывавший сюжеты телесериалов. Некоторые из них еще можно назвать условно смотрибельными (например, «Сумеречную зону»), но в основном Страчински специализировался на каком-то совсем уж откровенном барахле – вроде «Вавилона-5» и «Крутого Уокера». Справедливости ради надо, впрочем, заметить, что к «Крутому Уокеру» приложил руку и будущий оскароносец Пол Хэггис, в середине 2000-х снявший знаменитое «Столкновение» и сменивший Джона Ли Хэнкока с Брайаном Хельгеландом на «посту» более-менее постоянного сценариста иствудовских картин. Таким образом, можно считать техасские похождения Чака Норриса настоящей кузницей кадров для первого эшелона американской кинодраматургии. А то, что речь идет о первом эшелоне, легко понять даже по одной только насыщенности фильмов Клинта Иствуда зашифрованными смыслами и языковыми играми. И если в «Таинственной реке» Иствуд иронизировал над социально-расовыми коллизиями (героя Лоренса Фишберна, чернокожего сержанта полиции, звали Уайти Пауэрс (Whitey Powers) – почти так же, как и движение белых ультраправых скинхедов), то в «Подмене» детская тема неизбежно – и уже безо всякой иронии – влечет за собой ангельскую. Анджелина (Angelina) Джоли в фильме, именующемся в оригинале Changeling (так в сказках обозначают предметы и детей, которых волшебные существа оставляют взамен похищенных), играет живущую в Лос-Анджелесе (Los Angeles) – Городе ангелов (упомянутое название особо подчеркнет герой Джона Малковича) – мать, чьего отважного ребенка серийный убийца сравнит с ангелом (angel). И это, в сущности, один из главных ключей к пониманию того, что медленно и неотвратимо происходит внутри каждого – тщательно продуманного и выстроенного – кадра.
Vlad Dracula
