«Мститель»: Рецензия Киноафиши

Логика российских прокатчиков, как ей и подобает, с некоторым трудом поддается логическому объяснению. Остается не вполне понятным, зачем при таком количестве «Мстителей» (взять хотя бы две версии The Punisher, снятые Марком Голдблаттом и Джонатаном Хенсли в 1989 и 2004 годах соответственно) выкатывать на экран еще одного, который к тому же в оригинале именуется The Spirit. Учитывая название свежеснятого опуса, гораздо логичнее было бы окрестить его «Неуловимым мстителем», хотя, конечно, подобный ход мог бы вызвать сильное неудовольствие поклонников Яшки-цыгана и прочих русских народных героев социалистической эпохи.

Впрочем, российский перевод – меньшая из проблем, обрушившихся на голову главного героя в исполнении Гэбриела Махта. Унитаз в руках Сэмюела Л. Джексона гораздо тяжелее, а еще тяжелее – неспособность комиксмейкера Фрэнка Миллера к внятной самостоятельной режиссуре. Долгое время Миллер, начинавший кинокарьеру со сценариев второй и третьей частей «Робота-полицейского», пробавлялся какими-то второсортными поделками, пока наконец в 2005-м не создал вместе с Робертом Родригесом кинематографическую версию «Города грехов» – отточенный образчик классического нуара, оплодотворенного готическим романом и немецким экспрессионизмом. Это была, безусловно, вершина. Или, если угодно, вода, в которую не войдешь дважды, по крайней мере в одиночку. Попытка самостоятельно, уже без Родригеса, повторить триумф «Города грехов» обернулась для Фрэнка Миллера позором.

Вместо утонченной стилизации перезагрузчик робокопов и трехсот спартанцев устроил на экране представление, достойное разве что похмельного новогоднего утренника. На протяжении более чем полутора часов герой Сэмюела Л. Джексона, именуемый Спрутом, драматически таращит на зрителя белки и кричит о том, как нестерпима яичница на лице и как отвратительна жвачка, прилипшая к ботинкам. Ему поддакивает команда лысых мутантов, названных в честь основных греческих философских понятий: Логос, Этос, Пафос и т. д. Правда, как зовут крякающую голову, приделанную к большой прыгающей ступне, так и останется загадкой, однако вряд ли этот феномен в духе профессора Доуэля потребует от зрителя сколь-либо значительных умственных инвестиций. Едва ли таковых потребует и упругий зад Евы Мендес, нещадно ксерокопируемый режиссером-романтиком для остроты и полноты картины, а равно и ее же не менее упругий бюст, с трудом сдерживаемый садомазохистского вида черной кожей. Впрочем, еще труднее оказалось сдержать буйную фантазию Фрэнка Миллера: когда дело доходит до крови Геракла и Золотого руна аргонавтов, полная дешевых тычков и зуботычин пародия на нуар превращается уже в явное посмешище. Многораундовая потасовка Джексона и Махта, сопровождающаяся изощренно плоскими шутками, больше походит на женские бои в грязи (в перестроечные времена подобный вид спорта был крайне популярен на одной шестой части суши), а главный герой то и дело теряет штаны, которые, правда, самозарождаются на нем в течение двух-трех секунд безо всякой посторонней поддержки. Притом в наиболее комические моменты Миллер до неприличия серьезен: похоже, он действительно верит в напыщенную детско-юношескую романтику, полумаски а-ля Зорро и прочую черемуху, а пуще всего – в кровь Геракла, про которую ему нашептал не иначе как персидский царь Ксеркс из соседнего комикса. Да-да, тот самый, с радикальным пирсингом и повадками транссексуала. Ну да, впрочем, это уже другая история…

Vlad Dracula