«Ледниковый период 3: Эра динозавров»: Рецензия Киноафиши
Авторы третьего «Ледникового периода» героически балансируют между диснеевской идеологией, с ее культом здоровых семейных ценностей и радостно лопочущего младенчества, и стремлением добавить побольше «взрослых» моментов в абсолютно детский мультик. Они, авторы то есть, с одинаковым задором умиляются новорожденному мамонтенку и уточняют, что упомянутый мамонтенок не мальчик, а девочка, поскольку «это – хвост». Они с равным энтузиазмом рисуют трогательных маленьких динозавриков, трогательно любящих свою трогательную зубастую маму, – и заставляют ленивца доить зубра, который на поверку оказывается самцом. Создателям «Ледникового периода» ужасно хочется вместить в доросшее уже до трилогии детище максимальное количество самых разных, подчас несовместимых, вещей, но, как выразился один из продолжателей Козьмы Пруткова, нельзя впихнуть невпихуемое.
Впрочем, по части сюжета все сделано вполне плавно и органично. За основу для третьего «Ледникового периода» были взяты три общеизвестных литературных произведения: «Путешествие к центру Земли» Жюля Верна, «Затерянный мир» Артура Конан Дойла и «Парк юрского периода» Майкла Крайтона. Эксцентричная стая из двух с половиной мамонтов (половина спрятана в утробе мамонтихи), саблезубого тигра, ленивца и двух совсем больных на голову опоссумов проваливается под лед и попадает в некий внутренний мир, где в вольготной тропической обстановке бродят и летают разнообразные динозавры, а рядом с ними ступает огромный ходячий ужас по имени Руди, который «всех видит, всех слышит и всех жрет». Их гидом, эдаким Вергилием, по закоулкам «нижнего мира» становится немного свихнувшийся «ласк» (попробуем здесь образовать мужской род от слова «ласка»), принимающий окрестные камни за мобильные телефоны и разговаривающий по этим «телефонам» с какими-то неведомыми ипостасями своего воспаленного сознания. Названный персонаж, именующий себя Бакминстером (или, для краткости, Баком), – не что иное, как мутировавший Кот в сапогах из «Шрека»; хотя, пожалуй, данный вариант Зорро доведен своими создателями до гораздо более праздничных степеней безумия: Кот в сапогах все-таки не говорил на кокни, а озвучивавший его Бандерас не воспринимал своего героя – в отличие от Саймона Пегга – как (цитирую) «нечто среднее между Индианой Джонсом и полковником Курцем». Художник Питер де Сев, правда, выразился насчет любимой ласки (или, во избежание двусмысленностей, любимого «ласка») более сдержанно: «Бак немного не в себе, но при этом невероятно хорошо развит, поэтому мы наделили его потрясающей способностью сгибаться, растягиваться и скручиваться».
Однако главным праздником «Ледникового периода» и чемпионом по сгибаниям, растягиваниям и скручиваниям по-прежнему остается доисторическая белочка, озвучиваемая режиссером первого Ice Age Крисом Уэджем. Впрочем, точнее было бы назвать этого неутомимого охотника за огромным доисторическим желудем «белочк» или просто «белк», поскольку с первых же кадров на экране появляется его будущая вторая половина – постреливающая глазками властная стерва с пушистым-препушистым хвостом, любительница потанцевать под You’ll Never Find Another Love Like Mine Лу Роулса. Именно их здоровый и, разумеется, глубоко несчастливый брак и есть настоящая модель семейных отношений, а вовсе не взаимоухаживания разных там мамонтов и папонтов, обильно политые фирменным диснеевским сиропом.
Vlad Dracula
