«Четвертый вид»: Рецензия Киноафиши

Как и весьма увесистая часть современных американских фильмов об инопланетянах, призраках и прочих сверхъестественных меньшинствах, «Четвертый вид» сделан, по утверждению его авторов, на основе реальных событий. Создатели The Fourth Kind воспроизводят (или делают вид, будто воспроизводят) череду неких странных происшествий, случившихся на Аляске в 2000 году и связанных с похищением людей пришельцами из мест столь отдаленных, что даже названий этих мест никто не знает. Однако режиссер Олатунде Осунсанми идет несоизмеримо дальше тех, кто просто пишет в титрах заветное словосочетание true story и затем творит как ни в чем не бывало. Осунсанми утверждает, причем не где-нибудь в интервью, а прямо в самом фильме, что каждый кадр картины имеет документальное обоснование. Более того, в левой части экрана постоянно воспроизводятся настоящие (или якобы настоящие) архивные видеозаписи, дублируемые справа аналогичной им игровой съемкой. Там, где повреждены видеозаписи, используются аудиофайлы, которые фиксируют нечеловеческие голоса и демонический клекот. Рефреном идет беседа самого Осунсанми с главной героиней – доктором Эбигейл Тайлер, отснятая в 2002 году в Chapman Univercity. В принципе, здесь уже совершенно не важно, «чистая правда» перед нами или изощренный художественный прием, особенно если учесть, что, даже с сугубо научной точки зрения, в существовании инопланетян и их визитах на голубую планету нет решительно ничего невероятного. Важен сам подход к конструированию кинематографа. С одной стороны, Осунсанми разгоняется до такого градуса документализма, когда игровой опус выглядит точным отображением реальности, снабженным даже специальными пометками: [Screams], [Untranslated] и т. п. С другой стороны, непроходимая граница между реальностью и ее «документальным» киноописанием всячески подчеркивается: экран рассекается на реальную и игровую части, фрагменты которых тщательно отделяются друг от друга и постоянно сопоставляются. В общем-то, следить за этим взаимопереходом художества и «жизни как она есть» даже интереснее, нежели за проделками пришельцев, хотя Осунсанми преуспел и здесь: совершенно освободившись от традиционных голливудских представлений об инопланетянах, которые в основной своей массе либо сделаны из пластилина, либо комбинированы из насекомых, змей и млекопитающих, режиссер «Четвертого вида» выстраивает кино с далеко идущими последствиями.

Конечно, якобы белая якобы сова, влетающая ночью через закрытые окна и злорадно улыбающаяся бледным как полотно жителям Аляски, вряд ли окажется небывалой новостью для фанатов, скажем, «Твин Пикс»: ведь еще со времен телевизионных опытов Дэвида Линча все знают, что совы – не то, чем кажутся. Разумеется, рассуждения про круги на полях и про силуэты космических кораблей на древнеегипетских и шумеро-аккадских изображениях тоже не бог весть какая новация, притом и сами эти рассуждения крайне зыбки: давно известно, что рисованием геометрических фигур на полях занимаются целые группы энтузиастов, подкованных в инженерно-математических материях, а узрение ракет и скафандров на древних стелах обусловлено горячим желанием узреть там именно ракеты и скафандры, поскольку, понятное дело, при желании можно увидеть что угодно в чем угодно. Но режиссер, проговорив популярные вещи, благополучно их минует, дабы к финалу зайти на территорию главных для человечества вопросов. Пришельцы, клокочущие на шумерском (здесь Олатунде Осунсанми обращается к переводческо-консультационным услугам шумеролога д-ра Аволовы Одусами), изрекают следующее: «Нет нужды молиться. Я здесь. Закончить исследование», а несколько ужасов спустя добавляют: «Я – Спаситель, Отец, Бог». Собственно, это и есть четвертый вид контакта, когда человек не просто видит НЛО (первый вид), следы, оставшиеся от НЛО (второй вид), или даже самих гостей из далеких миров (третий вид). Осунсанми расширяет подобную спилберговскую классификацию и добавляет самую жуткую степень связи – лицом к лицу с теми, у кого нет лиц, когда уже не вырваться из неотвязного кошмара, который можно прервать лишь смертью. Естественно, на таком религиозном выводе остановиться нельзя (если бы ЭТО было Богом, откуда у человечества взялось бы даже малейшее представление о любви и милости?), и Осунсанми устами главной героини – не играющей ее Миллы Йовович, а именно самой героини, доктора Эбигейл Тайлер, заключенной в инвалидное кресло и беседующей с режиссером в стенах Chapman Univercity, – адресует сомнение внеземным конструкторам абсолютной (цитирую) «безысходности»: «Оно не может быть Богом, но может легко притворяться Им». Отсюда уже всего один шаг до целой религиозной космологии, но сделать подобный шаг Олатунде Осунсанми проницательно оставляет зрителю.

Vlad Dracula