«Заложник смерти»: Рецензия Киноафиши
В оригинальном названии фильма нет никакого «заложника» и никакой «смерти». Наречие Afterwards, а именно так озаглавлена картина, означает «впоследствии, потом, позже, после». Это существенно, ибо перед нами не экшен-триллер, не важно – «простой» или мистический, а философская притча. То, что, например, в «Пунктах назначения» стало материалом для каскада трюков, а в созданном Патриком Люссье сиквеле «Белого шума» – поводом к ускоренно развертывающейся хоррор-драме, режиссер снятого в 2008 году, но только теперь дошедшего до наших экранов Afterwards Жиль Бурдо сделал отправной точкой для метафизической медитации. В принципе, повествование посвящено тому же, что и почти одноименная After.Life Агнешки Войтович-Вослу, только Бурдо обошелся без готики и ужаса; даже тема клинической смерти, накладывающая неизбежное множество стереотипных жанровых обязательств, здесь лишь подспорье для философского движения мысли. Суть говоримого в обеих картинах прекрасно спрессовывается в формулировку героя Джона Малковича: «Не так уж важно, есть ли загробная жизнь. Главное – жил ли ты ДО того момента, как умер». Радикальное отличие Afterwards от After.Life заключается в том, что кинофреска Жиля Бурдо посвящена примирению (примирению не как обреченному соглашению, а именно как принятию и узнаванию) с жизнью, которая становится впервые освещена и освящена таким примирением. Дар предзнания о чужой скорой смерти есть для создателей Afterwards дар посланничества: узнать о грядущей гибели ближнего (или дальнего) означает помочь ему успеть примириться с жизнью, ибо в противном случае последняя теряет всякий смысл, а смерть предстает как фатальное механическое обрушение всего и вся. В этом плане неспроста смерть сравнивается с пересечением горизонта, невозможным, как известно, в прижизненном состоянии.
Предвестие смерти в Afterwards – краткое белое сияние вокруг тела. Однако подобное световое пятно – не традиционная дань страсти, пусть и максимально сдержанной, к визуальным эффектам. Весь фильм пронизан этим сиянием: оно струится по зеркальным фасадам небоскребов, лучится солнечной дымкой внутри комнат, окутывает рощи и поляны, выхватываемые памятью главного героя как фрагменты идеального, наполненного любовью прошлого. Знаменитый тайваньский оператор Марк Пин Бин Ли, вставший за камеру в Afterwards, добился практически непревзойденного чувствования света как в монументальных урбанистических панорамах, так и на интимных, камерных, пронизанных домашним теплом средних планах. Финальный переворот, меняющий «расклад фигур» на доске жизни и смерти, благодаря этой световой работе оказывается, несмотря на горестное знание (дар посланничества всегда означает утрату тех, кого больше всего любишь, – как знак расставания с собой прежним и с прежним миром), торжеством радости, подлинным, тихим и, по сути, впервые совершившимся. Радости существования в полном и отчетливом осознании смерти, вопреки, сквозь и поверх нее, когда пересечение горизонта не опрокидывает и не уничтожает перспективу.
Vlad Dracula
