«Механик»: Рецензия Киноафиши
Саймон Уэст и сценарист Ричард Уэнк, автор «16 кварталов», довольно сильно смещают акценты, расставленные в оригинале 1972 года, ремейком коего и стал свежий «Механик». По сравнению с фильмом сорокалетней давности, который придумал Льюис Джон Карлино и срежиссировал Майкл Уиннер, нынешняя картина не просто более технична и технологична. Здесь гораздо интереснее конфигурация характеров. Во-первых, Джейсон Стэтэм фактурой, органикой, психологическим рисунком радикально отличается от Чарльза Бронсона, при равном актерском «удельном весе» и сходной степени замкнутости, самоуглубленности. Герой Стэтэма – «механик», то есть высокопрофессиональный киллер, совсем другого поколения, гораздо более динамичного, причем динамичного отнюдь не только в плане стрельбы и рукопашного боя. Во-вторых, и это главная удача фильма, подмастерье «механика» сыграл Бен Фостер, сумевший создать на экране многомерный, нестандартный образ. Тяга к игре, всё ярче проявляющиеся садистские наклонности, одержимость местью за не слишком-то, вроде бы, любимого отца, застреленного прямо в инвалидном кресле, – эти крупные, четкие штрихи соединяются в своего рода взрывчатый «коктейль», учитывая, что молодого киллера играет актер-интеллектуал.
Вообще, «Механик» отличается лаконизмом и точностью деталей. Юмор здесь редок, но меток: «Я дам за твою голову такую сумму, что даже собственное отражение в зеркале захочет выстрелить тебе в лицо». Появление женщин коротко и односложно, тем не менее оно точно определяет разницу между двумя главными героями. Сентиментальность, спирально раскручивающаяся вокруг смерти персонажа Дональда Сазерленда, блестяще сыгравшего свой недолгий, но яркий эпизод, вполне умеренна и ловко балансирует между местью и трауром. Основные жертвы фигурирующего в картине ремесла также тщательно проработаны. Громила-киллер, питающий нежную страсть к кофе, юношам и чихуахуа, и жирный лидер религиозный секты, помешанный на еде, наркотиках и прекрасных девах, составляют отличный гарнир к основному блюду. Которое подается то охлажденным (месть должна выдерживаться на льду умело отсроченной ярости), то горячим, с непременным большим взрывом – количество больших взрывов при этом не ограничено – в финале. В идеале – под шубертовское Andante con moto, льющееся с коллекционной винтажной пластинки и парадоксально объединяющее линии обоих героев. Вообще, на фоне зачастую не слишком удачно подобранного музыкального материала Шуберт звучит здесь не просто умиротворяюще и, так сказать, «коллекционно». Он обеспечивает искомый катарсис – разрешение страстей, придающее им смысл за рамками обычной сюжетной необходимости.
Vlad Dracula
