«Президент Линкольн: Охотник на вампиров»: Рецензия Киноафиши

Тимур Бекмамбетов продолжает свои незабываемые исторические штудии в характерной для него бескомпромиссной манере. И если в «Гладиатрикс» получила должное освещение древнеримская история: там звезды Playboy бились на мечах где-то на просторах Ленинградской области, то теперь – воспользуемся заглавием романа Патрика Маккейба – «малютка-мясник» российско-американской киноиндустрии добрался до Авраама Линкольна, шестнадцатого президента США и по совместительству обитателя пятидолларовой банкноты. Весь фильм Авраам Линкольн, натурально, бегает с топором за вампирами. Это, конечно, можно было бы счесть хохмой наподобие той, когда Курёхин и Шолохов, давясь от смеха прямо перед камерой, рассказывали о грибных обстоятельствах жизни Владимира Ильича Ленина; но Бекмамбетов и автор соответствующего романа – уроженец штата Нью-Йорк Сет Джаред Гринберг, ныне более известный как Сет Грэм-Смит, – катастрофически серьезны. Грэм-Смиту, кстати, тоже не впервой переписывать наново историко-литературные реалии: прежде чем взяться за Линкольна, тридцати-с-копейками-летний романист уже успел прославиться нестандартной интерпретацией творчества Джейн Остин. Интерпретация называлась «Гордость и предубеждение и зомби». Чтобы передать торжественно-экзальтированную интонацию грэм-смитовской прозы, позволим себе процитировать маленький отрывок из признаний шестнадцатого президента США: «Позади сидела пара джентльменов: один – пухлый и краснощекий, в костюме бледно-зеленых с серым тонов; другой – в костюме белого шелка, дополнявшем бескровное лицо и длинные светлые волосы. Глаза скрыты за парой темных очков. У него было столько явных признаков вампира, сколько я еще ни разу не видел в одном человеке, к тому же он очевидно был богат. Элегантный, изысканный. Не скрывающийся в тени. Приятный, компанейский человек. И смеющийся. Я мог думать только о том, как воткнуть кол в его сердце, когда коляска будет ближе. И отрубить голову. Как кровь зальет белый шелк его костюма. Увы, я мог лишь смотреть: безмерная боль в голове и отсутствие оружия сдержали меня лучше всякой привязи. Проезжая мимо, светловолосый вампир вдруг бросил на меня взгляд, понимающий всё».

Бекмамбетовская экзальтация, однако, несколько иного свойства. Летописца банка «Империал» восторг охватывает преимущественно при виде мясорубки, чтобы тела медленно и величаво разлетались на кусочки, а после сверхскоростной монтаж комкал и рвал изображение в короткой, но остервенелой конвульсии. И так до следующего приступа. Зрелище в итоге получилось феерическое: пока герои трепетно произносят свой текст про необходимость свободной циркуляции крови по белым шелкам (ну, то есть в буквальном смысле до шелков дело в сценарии, конечно, не доходит: тут успеть бы запихнуть в хронометраж все отснятое рубилово!), посеребренные топоры и выщелкивающиеся вперед клыки разрывают обильную плоть, вспенивая пространство густыми темными фонтанами. Теперь, пожалуй, Грэм-Смиту стоило бы, в свете его нежнейшей любви к топору, переписать «Преступление и наказание», а Бекмамбетову – эту новую версию экранизировать. Разумеется, с моделями Playboy и восточными единоборствами (в Abraham Lincoln: Vampire Hunter за пластику и хореографию похождений шестнадцатого президента США отвечала алма-атинская Школа сценического боя «Кун-До», весьма эффектно справившаяся со своей балетно-бо(л)евой задачей).

Собственно, в самом факте подобного переосмысления американской истории нет ничего шокирующе-неслыханного. В «сумеречном» «Затмении» Гражданская война 1861–1865 годов предстает столкновением противоборствующих кланов вампиров, хотя это совершеннейшие цветочки по сравнению с рассказом Бентли Литтла «Вашингтонцы» (на его основе Питер Медак снял одну из новелл телеальманаха «Мастера ужаса»). Там Литтл вдохновенно описывал, как Джордж Вашингтон и остальные отцы американской демократии со смаком уплетали человечину и как Вашингтон в припадке восторга съел Томаса Джефферсона. На этом фоне версия Грэм-Смита и Бекмамбетова не только вполне невинна, но даже по-своему человеколюбива.

Новация авторов Abraham Lincoln: Vampire Hunter состоит в другом. Кажется, никто до них с такой непоколебимой буквальностью не воплощал в кино идею о том, что сословия эксплуататоров суть вампиры, качающие кровь и прочие ресурсы из угнетенных. Еще в 1764 году, в «Философском словаре», Вольтер писал о Лондоне и Париже: «Я признаю, в этих городах есть биржевые игроки, трактирщики, деловые люди, которые средь бела дня пьют кровь народа; они, конечно, испорченные, но не мертвые. И проживают эти настоящие кровососы отнюдь не на кладбищах, а в очень удобных дворцах». Идею подхватил Маркс. В «Восемнадцатом брюмера Луи Бонапарта» он заметил: «Буржуазный строй, который в начале столетия поставил государство стражем при только что возникшей парцелле и удобрял ее лаврами, стал вампиром, высасывающим кровь ее сердца и мозг ее головы и бросающим ее в алхимическую реторту капитала», не преминув упомянуть в статье «Положение во Франции» о «налоге кровью для армии и флота», а саму Вторую империю назвав «огромным вампиром, бременем, которое растет быстрее, чем производительные силы французской нации». Британскую промышленность классик жаловал не больше, подчеркивая в «Учредительном манифесте Международного товарищества рабочих», что она «подобно вампиру, может существовать лишь питаясь кровью, да притом еще детской кровью». В другой статье, «Положение фабричных рабочих», Маркс именует владельцев фабрик «вампирами, тучнеющими от крови, которую они высасывают из молодого поколения рабочих собственной страны». В «Капитале» отец-основоположник возвел данную метафору фактически в ранг понятия: «Капитал – это мертвый труд, который, как вампир, оживает лишь тогда, когда всасывает живой труд, и живет тем полнее, чем больше живого труда поглощает», не забыв упомянуть в другом абзаце о «вампировой жажде живой крови труда». Не зря, кстати, именно на лондонском Хайгейтском кладбище, где Маркс, отпустив бродить по Европе призрак коммунизма, обрел последнее успокоение, в конце 1960-х – начале 1980-х неистовствовал знаменитый «хайгейтский вампир», доставивший немало хлопот окрестному населению. Однако самый любопытный пассаж содержится у Энгельса в статье 1850 года «Английский билль о десятичасовом рабочем дне», где, помимо прочего, английская промышленность сопоставляется с американским рабством: «Воспоминание о тех временах бесстыдной и жестокой эксплуатации детей и женщин – эксплуатации, которая не отпускала свою жертву, пока можно было высосать из нее еще одну каплю крови, выжать из ее мускулов и жил еще одно усилие, – до сих пор очень живо у английских рабочих старшего поколения; многие из них сохранили это воспоминание в виде искривленного позвоночника или изувеченных членов, и все – в виде непоправимо разрушенного здоровья. Судьба рабов на самых плохих американских плантациях была еще счастьем в сравнении с судьбой английских рабочих того времени».

У Грэм-Смита и Бекмамбетова, обратившихся к вольтеровско-марксистской метафорике, рабовладельцы Юга и их подручные уже в буквальном смысле вампиры, которые пьют кровь из негров и солдат-северян не через посредство кругообращения труда и капитала, а прямо так, из шеи. Разумеется, Авраам (Абрахам) Линкольн – это не кто иной, как Абрахам Ван Хельсинг, главный охотник на вампиров из романа Брэма (Абрахама) Стокера «Дракула». Соответственно истребление «старосветской аристократии» Юга новым демократическим порядком, идущим с Севера, предстает как крестовый поход топора и серебряного кастета против физиологически греховного и морально растленного способа существования. Уничтожение целой цивилизации, совершившееся в 1860-х годах, превратилось в демонологический фарс, разбитый на несколько десятков акробатических этюдов…

Современный российский, и отнюдь не только российский, зритель в подавляющей своей массе совершенно не представляет себе Гражданскую войну в США. В лучшем случае будет упомянуто нечто про борьбу южных рабовладельцев и северных противников рабства, хотя три четверти южан никогда не владели рабами, а, например, из шести сменивших друг друга между 1840 и 1861 годами губернаторов Виргинии – самого аристократического из южных штатов – двое начинали батраками, а один был сыном деревенского мясника и в молодости работал портным. Гражданская война – наиболее кровопролитная за все время существования Соединенных Штатов (в ней погибло 650 тысяч американцев – больше, чем в Первой мировой, Второй мировой, Вьетнамской и Корейской войнах вместе взятых) – оказалась национальной катастрофой, последствия которой не вполне залечены даже по сей день. Известный историк Шелби Фут, автор классического трехтомного труда по истории Гражданской войны, однажды сказал: «Любое понимание американской нации должно основываться, я имею в виду – по-настоящему основываться, на изучении Гражданской войны… Она определила нас. Революция внесла свою лепту. Наше участие в европейских войнах, начиная с Первой мировой, также внесло свою лепту. Но Гражданская война сделала нас такими, какие мы есть, определила наши хорошие и плохие стороны, и если вы собираетесь постичь американский характер XX века, вам совершенно необходимо изучить великую катастрофу века XIX. То был перекресток нашего бытия, и этот перекресток был адским». Про «адскость» Бекмамбетов более-менее уловил, все остальное оказалось превращено в грубые, примитивные и эффектные уловки.

Сергей Терновский

P. S. Автор рецензии выражает признательность Кириллу Малю за материалы по истории Гражданской войны в США и блогеру De-Animator (troika_ptah) за исследование вампироборческих мотивов в произведениях Маркса.