«Порочная страсть»: Рецензия Киноафиши
В оригинале нет, конечно же, никакой «Порочной страсти», ибо подобные названия годятся, скорее, в сегменте «видео для взрослых». В оригинале – Arbitrage, что означает, собственно, даже не «арбитраж», которого здесь тоже нет и в помине, а «скупку и продажу ценных бумаг». Про скупку и продажу дебютировавший в полнометражном игровом кино Николас Джареки (или, если быть ближе к оригинальному – польскому – звучанию, Джарецки), режиссер-документалист и автор сценария к «Информаторам» по Брету Истону Эллису, знает не понаслышке: его отец, Генри Джареки, – известный американский миллиардер-филантроп. Так что главный герой, которого должен был сыграть Аль Пачино, а в итоге сыграл Ричард Гир, в определенной степени оказывается отражением, пусть сколь угодно преломленным, семейных хроник создателя картины.
Вероятно, поэтому критика капитализма, столь популярная в последнее время, дана здесь в довольно мягкой форме. Персонаж Гира – миллиардер-филантроп – неплохой, в сущности, человек. Он порывается набрать 911, когда погибает в аварии его любовница и протеже. И дыру в четыреста двенадцать миллионов долларов вынужден затыкать при помощи махинаций оттого только, что российское правительство сменило курс и прикрыло экспорт меди, обесценив находившиеся в зарубежной собственности медные рудники. И о своих родных он заботится, и об инвесторах, оберегая всех ближних и дальних от треволнений по поводу того, что происходит в реальности. «Я патриарх. Такова моя роль, и я должен играть ее».
Николас Джареки, конечно, насквозь ироничен. Если в фильме говорят: «Я благодарен тебе за участие», то обязательно на фоне захлопывающихся дверей лифта. Если произносят: «Я буду воспарять на своих сверкающих крыльях к новым вершинам» – значит, как минимум обанкротился хедж-фонд, владельцу которого грозит несколько столетий тюремного заключения за махинации в особо крупных размерах. И если дочь объявляет собравшимся: «Это человек, преданный своему делу и своей семье, филантроп и гуманист. Человек, которого я счастлива назвать наставником, другом и отцом», то подобное возможно исключительно на фоне крушения дочерних идеалов, семейного конфликта и решительной переоценки ценностей. Благо ценностей и активов осталось еще довольно много.
И тем не менее Arbitrage – не про то, что у капитализма акулье лицо: это все и так знают, как минимум, со времен Теодора Драйзера. Преисполненный чувствительной нежностью к своему герою, вполне, как мы уже говорили, биографически объяснимой, режиссер вплетает в самую его сердцевину сомнение, постепенно и неуклонно расходящееся концентрическими кругами. Усомнившаяся марионетка безличных, математических процессов, усомнившаяся функция: именно на этой стадии Николас Джареки застает созданного им персонажа. В какую сторону процесс пойдет дальше – вопрос (как и всякий вопрос о возможности свободы) открытый.
Сергей Терновский
