«007: Координаты "Скайфолл"»: Рецензия Киноафиши

Есть нечто глубоко неслучайное в том, что глава британской секретной службы, выступая перед судом общества, цитирует те же слова из стихотворения Альфреда Теннисона «Улисс», которые – в русском, естественно, переводе – декламировали герои романа Каверина «Два капитана». «Хоть нет у нас той силы, что играла / В былые дни и небом и землею, / Собой остались мы; сердца героев / Изношены годами и судьбой, / Но воля непреклонно нас зовет / Бороться и искать, найти и не сдаваться» – воистину девиз для тех, кто верой, и правдой, и всеми остальными фибрами служит Ее Величеству. На могиле одного из таких героев (правда, не шпиона, а гораздо более достойного человека – исследователя Антарктиды Роберта Фолкона Скотта) последняя строчка даже выбита вечными буквами наперекор вечной мерзлоте этого катастрофически не вечного мира.

Сэм Мендес, взявшийся за 23-ю серию похождений любителя смешать, но не взбалтывать, превращает М, суррогат Ее Величества, из более-менее декоративного аксессуара бондианы в любимую – до сексуального обожания любимую – маму практически по Фрейду. В 1989 году Джуди Денч сыграла Раневскую в мендесовской постановке «Вишневого сада» (дело, разумеется, происходило на театральных подмостках: о кино 24-летний британский режиссер разве что только помышлял в наиболее дерзновенных своих мечтах), и это неожиданно, но неотвратимо сказалось в Skyfall. Именно Денч в роли М – главная девушка Бонда, а вовсе не помощница по имени Ив Манипенни (Наоми Харрис) и уж тем более не питомица китайского борделя Северин (Беренис Марло), мелькнувшая в целомудренно запотевшем душе и безнадежно забытая на привязи на злодейском острове. Именно ее, М, боготворит не только агент 007, по милости своей начальницы подстреленный и погрузившийся в божественные коматозные красоты начальных титров с одноименной названию песней Адель, но и главный злодей, готовый ради возлюбленно-ненавистной мамочки на чудеса ганнибал-лектеровской (учитывая содержание в клетке и прочие маниакальные составляющие) изобретательности. Хавьер Бардем, выдающийся актер, переигрывает Дэниела Крэйга вчистую: если Бонд – просто стареющий мужчина с трясущимися руками и алкогольной зависимостью (свежо для выпендрежно-комиксной бондианы, но старовато для остального, уже чуть-чуть повзрослевшего мира), то бардемовский Сильва–Родригес – настоящий праздник, который всегда с тобой, Джокер и Харви Двуликий в одном лице, воплощение того артистического изящества и той сопряженной с ним затаенной боли, которые и не снились в дешевом масскультовом мире лицензий на убийство, осьминожек и прочих акробатических этюдов.

Вдобавок ко всему, Нил Пёрвис и Роберт Уэйд, галерной цепью прикованные к бондиане начиная с 1999 года, то есть с опуса под названием «И целого мира мало», решили пошутить по полной. Собственно, уже в 2003-м – в «Агенте Джонни Инглише» – Пёрвис и Уэйд вдоволь оттянулись, пародируя собственное (и, естественно, предыдущее) бондотворчество, теперь настала очередь пошутить внутри уже 50 лет тянущегося и все никак не могущего закончиться киноцикла. Когда Бен Уишоу, сыгравший Кью, сидит вместе с Крэйгом в Лондонской Национальной галерее и кивает на полотно Тёрнера: «Грустно смотреть на эту картину: старое судно, идущее на металлолом», понятно, что имеется в виду не столько тёрнеровский корабль, сколько 007 собственной персоной. О том же – параллельный диалог: «Теперь ты тянешь на свою роль. – И что же это за роль? – Старый пес, новые трюки». И ровно о том же – слова из монолога главного злодея: «Видите, как мало толку от беготни, мистер Бонд. Все эти прыжки и драки – утомительны». Они и вправду утомительны, так что когда Пёрвис, Уэйд, примкнувший к ним Джон Логан, коллега по сценарному цеху, и взявшийся за режиссуру Сэм Мендес живописуют бесконечные погони по крышам домов и поездов, брудершафты со скорпионами (пародийное перемигивание с «Охотником на оленей» и франшизой про Джона Рэмбо), резвый аллюр по туннелям XVIII века, ответвляющимся от бункера Черчилля, и большой взрыв старинной шотландской усадьбы Скайфолл, рядом с которой захоронены британские граждане Эндрю Бонд и Моник Делакруа Бонд, – получается какой-то почти постмодернистский прищур, бесповоротно отравленный сарказмом. Получи, зритель, свою порцию шпионского фастфуда – и угомонись до следующей серии. Или раскуси заветную авторскую ампулу с предусмотренным в ней цианидом, ибо сказка – ложь, да в ней намек…

Сергей Терновский