«Обливион»: Рецензия Киноафиши
В чем режиссеру Джозефу Косински решительно невозможно отказать, так это в остроумии. По ходу фильма ему удалось создать столь богатый запас Томов Крузов, мастерски размноженных на своего рода генетическом ксероксе, что хватит еще как минимум на дюжину спасений мира: на зависть Брюсу Уиллису, Арнольду Шварценеггеру и прочим штатным голливудским сверхчеловекам. И даже когда один Том Круз героически совершит геройский подвиг, разнеся, на шахидский манер, какую-нибудь очередную обитель зла, другой Том Круз, с не менее героическим выражением своего хитрющего, если вглядеться повнимательнее, лица, заменит выбывшего и продолжит славный почин.
Конечно, с одной стороны, Косински подхватил здесь идею Данкана Джонса о промышленном тиражировании Сэмов Рокуэллов, изящно высказанную в «Луне 2112», которая на самом деле просто «Луна». Тем не менее, с другой стороны, то, что у Джонса представало печальной и почти безысходной элегией, Джозеф Косински, с его упрямой нацеленностью на мессианство, превращает в торжество земного Сопротивления и космический День Победы. Взяв за основу совершенно очевидные реалии «Вспомнить всё» (Oblivion снят по графическому роману самого Косински, но откуда «ноги растут» и у романа и у фильма – догадаться весьма несложно), постановщик нового «ТРОНА» гарнирует их любопытными заимствованиями из «Планеты обезьян», «Соляриса», «Бойцовского клуба» и «Безумного Макса». Однако прежде всего он верен собственной, «тронной» методе: здесь и гностический вариант сюжета о мессии (в «ТРОНЕ» это был сын создателя виртуальной вселенной, в Oblivion – двойник вестника света, плененного злым демиургом), и долгие проезды камерой вдоль блестяще-зеркальных поверхностей под мелодичную электронщину, и вторящая прозе Брэдбери идея о том, что только книга может спасти мир. В качестве спасающей книги Косински избирает опубликованные в 1842 году «Песни Древнего Рима» Томаса Маколея (в русском дубляже последний почему-то превратился в Макрэя), а в качестве центрального текста – маколеевское переложение Горация: «И смерти нет почетней той, / Что ты принять готов / За кости пращуров своих, / За храм своих богов».
Впрочем, отечественному зрителю важнее другое. Главный герой картины, влюбленный в астронавтку Юлию Русакову, – изумительное воплощение хрестоматийной российской безалаберности: он ходит без скафандра по планете, которая официально объявлена радиоактивной (и даже характерный ядерный гриб на горизонте не может заставить его принять хотя бы минимальные меры предосторожности), он верит во всеобщее переселение человечества на Титан – спутник Сатурна (смесь идей русского космизма с анекдотом про то, как члены Политбюро, раздосадованные вестью о высадке американцев на Луне, решили послать советских космонавтов на Солнце, но, чтобы никто не обгорел ненароком, сделать это ночью). Наконец, герой Тома Круза успешно ремонтирует технику максимально российским методом, то есть просто заклеивая ее жвачкой, – и это не может не вселить надежду на то, что все в конечном итоге будет хорошо. Да, собственно, так оно и есть, если верить фильму…
Сергей Терновский
