«Джек Райан: Теория хаоса»: Рецензия Киноафиши
Новый фильм о похождениях Джека Райана – совсем как твинпиксовские совы: совершенно не то, чем кажется. Во-первых, в подзаголовке значится отнюдь не «Теория хаоса», а «Теневой рекрут» (Shadow Recruit). Во-вторых, что гораздо важнее, фильм не имеет никакого отношения к романам Тома Клэнси, рожденным холодной войной и в известном смысле завершившим ее. Сценарий, написанный дебютантом Адамом Козадом, назывался «Дубай», действие должно было происходить, соответственно, в Дубае, героя звали совсем не Джеком Райаном, режиссировать процесс собирался Джек Бендер, а играть главную роль компания Paramount ангажировала Эрика Бану. Не случилось ни Дубая, ни Джека Бендера, ни Эрика Баны. Вместо Эрика Баны пришел Кеннет Брана, сценарий, переписанный китами американской кинодраматургии (из которых в титрах упомянут лишь Дэвид Коупп, а Энтони Пекхэм, создатель «Непокоренного», и Стивен Заилян, автор «Списка Шиндлера», – вероятно, просто постыдились, когда увидели конечный продукт), перенес действие в Москву, главными же врагами американской экономики, замыслившими обрушить Уолл-стрит, доллар и Федеральную резервную систему, оказались патриотичные русские олигархи, мстящие американским спецслужбам за… Афганистан. Дальше, то есть, собственно, с самого начала, точнее – примерно с тринадцатого или четырнадцатого кадра, начинается чистокровная комедия, лишь по недоразумению выдаваемая за помесь триллера с боевиком.
Непоколебимый патриот Джек Райан, сбитый над Афганистаном и сурово повредивший корешки спинномозговых нервов, за несколько месяцев чудесно воскресает из инвалидного состояния, чтобы жениться на физинструкторше, а воскреснув – летит в Москву, дабы схватить за святое русского олигарха Виктора Черевина, грезящего низложением и попранием доллара во имя торжества русского романтизма (как позже выяснится, в лермонтовской версии: «Русский романтизм до боли безысходен», – замечает Кира Найтли по поводу Печорина и его новейших последователей; «Безысходен, да, – вторит ей Кеннет Брана. – И неутолим»). Столь необычная мотивация чудесно гармонирует с красочными наколками персонажа и привычкой всаживать себе в вену шприц, поднятый с пола, причем обязательно после избиения медработника, промахнувшегося мимо вены. Но шприц и наколки меркнут, когда русские агенты по уничтожению доллара активируются Плачем Иеремии, на экране сканера высвечивается – старой доброй кириллицей – очередная вариация на тему великого и могучего: «Данные матч не удалось», а невеста Джека Райана прилетает в Москву ловить его на супружеской измене. Ключевой диалог фильма умопомрачительно прекрасен: «– Я работаю в ЦРУ. – Господи, а я думала, ты мне изменяешь!» Особенно если учесть, что параллельно Кеннет Брана ставил на сцене Королевского национального театра «Макбета» с собою в заглавной роли. «Макбет», правда, получился у Браны и его сорежиссера Роба Эшфорда скучноватым (гораздо более слабым, чем киношные брановские «Генрих V» и даже «Гамлет»): актеры, барахтаясь в натуральной грязи на фоне средневековых храмовых декораций, просто и без затей проговаривают собственные роли, слишком часто пытаясь сообщить чересчур надрывную искренность своим чисто театральным жестам. Однако кровеносной почвой этой постановки был шекспировский текст, способный искупить многие слабости и огрехи. У «Теории хаоса», в отличие от макбетовских практических штудий, нет никакой почвы, кроме рассуждений о том, сколько всего помещается в мужских шортах, и пародии (сложно сказать, вольной или невольной) на сегодняшний этап российско-американской холодной войны. Но если принять во внимание, с какой холодной яростью, с каким вдохновением, с каким, не побоюсь этого слова, талантом играет Кеннет Брана своего злодея Черевина (единственная актерская работа в фильме: остальным, даже при всем желании, играть просто-напросто нечего), – придется признать, что главный британский шекспирист и впрямь азартно верит во всю ту несусветную галиматью, которую он столь резво срежиссировал. Для полного боекомплекта не хватило только краснознаменного хора медведей с балалайками, но, будем надеяться, кто-нибудь менее искушенный в шотландской и датской истории – исправит вышеуказанную оплошность.
Сергей Терновский
