«Оборотень»: Рецензия Киноафиши
Королевство полной луны
В «Оборотне» Уильяма Брента Белла нет практически ничего от старой доброй «романтической» мифологии человека-волка: ни тебе серебряных пуль, ни тебе старинных зáмков. Вместо замка – полуразвалившаяся халупа в окрестностях Лиона, вместо серебра – автоматы и вертолеты, а вместо элегантного санитара леса – здоровенный волосатый детина, который угрюмо рвет на части всё, что попадается на пути. «Он ел живьем моего сына», – кратко резюмирует, впадая в кому, участница описываемых событий. Имитация любительской видеосъемки, превратившаяся уже в совершенно повальный и неподконтрольный тренд (предыдущий фильм Белла, «Одержимая», целиком был снят в подобной манере), здесь довольно быстро, по счастью, сменяется профессиональной операторской работой, хотя разница при этом не столь уж велика: камера все равно ведет себя так, словно снимает репортаж из горячей точки. Единственным намеком на прежнюю мифологию вервольфов служит страна происхождения заглавного героя: его ближайшие предки перебрались во Францию из Румынии, а в Румынии, как известно, если кто и не оборотень, так тот уж точно вампир…
Свою тему Уильям Брент Белл разрабатывает в сугубо современном ключе. Пациенту, поедающему живьем случайных прохожих, пытаются диагностировать порфирию (тут разве что про дегидратазу аминолевулиновой кислоты не рассказывают, а напрасно), тестируя роговицу и попутно тыкая фонариками в глаза; его адвокатесса грозится подать жалобу в Европейский суд по правам человека, ибо полицейские держат беднягу в маске и оковах, как доктора Лектера; расследовать же биологическую сторону дела выписывают из США «кандидата наук по криминалистике дикой природы», – можно только догадываться, как называется означенная ученая степень в оригинале… Беллу, однако, мало всего этого медицинско-юридического винегрета. История радикального оволосения, одичания и озверения причудливо переплетается с историей совершенно другого рода: о том, как у лионского муниципалитета накрылся контракт на захоронение ядерных отходов, стоивший тридцать миллионов евро, ибо единственным, надо полагать, во всей Франции участком, где имелся бы нужный для данного случая особо плотный грунт, был именно тот участок, на котором располагалась хибара с веселыми центральноевропейскими уроженцами. Вот эта смесь высокотехнологичных медицинских тестов с социальной критикой в адрес муниципальной коррупции и отсылками к Европейскому суду по правам человека – пленительна здесь более всего (не считая, конечно, фраз вроде «Эрик, у меня в руке топор. Не надо подкрадываться!» или выяснений у «кандидата наук по криминалистике дикой природы», только-только проломившего череп чужой маме, всё ли с ним в порядке). Особенно если учесть, что на заросших существ с непонятной ДНК, которую никак не могут расшифровать медлаборанты, права человека навряд ли распространяются.
Сергей Терновский
