«Стражи Галактики»: Рецензия Киноафиши
Джеймс Ганн, ученик гуру американского трэша Ллойда Кауфмана, начинал сценарную практику с кауфмановского «Тромео и Джульетты», а полнометражную режиссерскую – с хоррора «Слизняк», содержание и художественная форма которого полностью исчерпывались названием. Еще каких-то пять-шесть лет назад Ганн в поте лица трудился над телесериалом PG Porn, создав такие вдохновляющие новеллы, как Squeal Happy Whores и Genital Hospital. Из генитального госпиталя ему и открылся роскошный вид на Галактику, достоинством примерно в 170 миллионов долларов, с говорящим генно-модифицированным енотом, полуговорящим человекообразным деревом (точнее, деревом-Дизелем) и двумя непременными женщинами-киборгами в обтягивающих костюмах, а также с космическими рестлерами, звездными лордами, межпланетными сексуальными контактами (упоминаемыми, ввиду рейтинга PG-13, исключительно вскользь) и множеством разных иных вещей, без которых не может обойтись ни один уважающий себя фильм. Экранизируя одноименный марвеловский комикс, Ганн, коротко говоря, собрал в «Стражах Галактики» почти весь космический мусор, десятилетиями болтавшийся на окологолливудской орбите и периодически падавший на экраны благодаря финансовым инъекциям, равным стоимости кетчупа и зеленого желе, которые обильно размазывались по импровизированной съемочной площадке и ничего не выражавшим лицам никому не ведомых актеров. Что касается артистической составляющей, то, несмотря на астрономическое увеличение бюджета, квантового скачка здесь не произошло: ненарисованные актеры (за вычетом, разумеется, Бенисио Дель Торо, появляющегося, правда, всего на несколько минут) куролесят энергично, но неубедительно. Тем не менее в «Стражах Галактики» определенно зажглась одна звезда, точнее – Ракета. Именно так зовут генно-модифицированного енота (собственно, имя Ракета (Rocket) выбрано в том числе и по созвучию со словом «енот» (raccoon)), созданного на компьютере и говорящего голосом Брэдли Купера. В отличие от исполнителей, которые формально являются живыми, но на деле больше напоминают киборгов, пусть и вполне энергичных, нарисованный енот жив по-настоящему и играет строго по Станиславскому, точнее – по Ли Страсбергу. Мимике и жестикуляции этого персонажа могли бы позавидовать многие осваивающие (и даже многие освоившие) актерскую технику, каковую в данном случае логичней назвать енотной грамотой. Ему же досталась лучшая часть драматургии: от философских афоризмов («Все когда-то кого-то хоронили, но это не повод хоронить остальных») до пародийных экспромтов («Стоим впятером кружком; может, еще за руки возьмемся, прямо как группа анонимных идиотов?»). И только дуэт Бенисио Дель Торо и собачки-космонавтки, облаченной в скафандр с красной звездой и надписью «СССР», оказался способен хоть сколько-нибудь симметрично и выразительно ответить на бурю и натиск енотного лицедейства.
Собственно, если вынуть искрометного галактического полоскуна из фундамента этой космооперы, последняя развалится в три секунды. Попытка Ганна свести воедино густейшую межзвездную детсадовщину, драму о матери, умирающей от рака, и ернические диалоги о роли метафоры в акте авторского художественного высказывания – обречена с еще большей неизбежностью, нежели родительница главного героя. Всё вышеупомянутое нельзя соединить простым механическим чередованием, чтобы просто потрафить разным, по возможности всем, категориям публики. Структура фильма, слепленная кое-как, неумолимо рассыпается, а второсортные актеры категорически не в состоянии удержать этот сюжетный хлам. И только героический енот способен одним непринужденным движением, например поправляя штаны в промежности, восстановить в очередной раз пошатнувшееся галактическое равновесие…
Сергей Терновский
