«Моя Госпожа»: Рецензия Киноафиши

Одним из бесспорно лучших дебютов последних двух лет стала австралийская драма «Моя госпожа», снятая в 2013-м и лишь в ноябре 2014-го добравшаяся до австралийских и российских кинотеатров. Атмосфера, созданная в кадре режиссером Стивеном Лэнсом, – прямой отзвук, отголосок (как и в относительно недавнем «Охотнике» Дэниела Неттхайма) того первородного, магического, завораживающего, обволакивающего универсума, который предстал в ранних фильмах Питера Уира: «Пикнике у Висячей скалы» и «Последней волне» и затем неожиданно возродился в его же «Бесстрашном». Только универсум этот сработан на принципиально ином материале. Сам Лэнс называет свой полнометражный дебют «импрессионистическим взглядом на мои юношеские годы», поскольку сюжет частично основан на режиссерских воспоминаниях.

16-летний юноша из благовоспитанной интеллектуальной семьи обнаруживает отца повесившимся в гараже, а на похоронах узнаёт об измене матери. Живущая неподалеку француженка (лучшая роль Эмманюэль Беар), втрое старше его, – бывшая наркоманка и проститутка, работающая на дому садомазо-госпожой, – пытается вернуть себе маленького сына, отнятого органами социальной опеки. У двух этих потерянных, вытолкнутых из обыденного распорядка жизни и, по сути, абсолютно беззащитных людей оказывается слишком много общего, несмотря на то что они существуют в совершенно разных социальных мирах. И Стивен Лэнс, талантливо балансируя между Сциллой садомазо-триллера и Харибдой так называемой социальной драмы, выстраивает мощную, нестандартную историю любви. Выстраивает из психологического хаоса, из смятения двух людей, не знающих, что им делать с собой и друг с другом, из леопардовых принтов и черного латекса, из пластмассовой акульей пасти на детской площадке и засохших листьев, плавающих в полузаброшенном бассейне. Из боли, помогающей забыть боль, и игры, выстилающей путь к прощению.

Сергей Терновский