«Оно приходит за тобой»: Рецензия Киноафиши
Мичиганский режиссер Дэвид Роберт Митчелл начинал в 2002 году с короткометражки «Дева», где повествовалось о поисках настоящей любви, а фоном шла местная легенда о видениях, в которых являлась Дева Мария. В 2010-м последовал полнометражный дебют – «Миф об американской вечеринке», драмеди про тинейджеров из детройтского пригорода и про их тусовочно-бессонную ночь в последний уикенд лета. Вероятно, тогда Дэвид Митчелл окончательно понял, что на его родной детройтской земле теперь логичнее всего снимать ужасы. Именно это Митчелл и проделал в It Follows, чье оригинальное название – «Оно следует [за тобой]» – в российском прокате усохло до «Оно», небезосновательно отсылающего, впрочем, сразу и к Стивену Кингу, и к Фрейду, и к овчаровской экранизации Салтыкова-Щедрина. В фильме довольно мало спецэффектов и декораций, но они здесь и не нужны: многие урбанистические пейзажи, запечатленные оператором Майком Джиулакисом в Детройте и его пригородах, сами по себе способны вселить такой ужас, что никаких дополнительных авторских усилий просто не требуется. А под впечатляющую музыку Disasterpeace – вообще тотальная жуть.
К несчастью, Дэвид Митчелл решил закрепить ландшафтные визуальные результаты драматическим сюжетом, который периодически превращает хоррор в специфическую и явно не запланированную комедию, взять хотя бы позу первой жертвы в прологе. Собственно, сама фабула уже насыщена своеобразным черным юмором: нечто (ОНО) преследует по цепочке всех, кто вступал в половую связь друг с другом, начиная с некоего неназванного субъекта в неведомом прошлом и заканчивая, надо полагать, плюс-бесконечностью. ОНО передается по эстафете, так что, согрешив с каким-нибудь новым участником этой сексуальной пирамиды, предыдущий «клиент» избавляется от смертоносного преследования, – правда, лишь до тех пор, пока ОНО не прикончит свежезавербованного «новичка» и не возьмется за предыдущее звено оной порочной цепи. Из этого гомерически смешного сюжета, весьма эксцентрически развивающего религиозно-нравоучительный тезис о воздаянии за грех, конкретнее говоря – о воздаянии за блуд (все-таки не зря Митчелл начинал с фильма «Дева» (Virgin) и не зря в It Follows окна, занавешенные яркими цветными комиксами, так похожи на витражи), режиссер делает тягучий, медитативный хоррор. И вместо того чтобы заняться сексом с как можно бóльшим количеством прохожих, что, по условиям «игры», наверняка обезопасило бы персонажей (во всяком случае, главной героине не пришлось бы, оттянув трусы, с выражением мировой скорби разглядывать собственную промежность, мучительно пытаясь найти там разгадку непостижимых тайн мироздания), упомянутые персонажи начинают долго и печально фланировать взад-вперед. ОНО, в свою очередь, долго и печально фланирует за ними, ибо если бы ОНО хоть немного прибавило шагу, то фильм закончился бы минут через десять.
В отношении облика ОНО, видимого лишь угнетаемым сластолюбцам и невидимого для всех остальных, Митчелл без зазрения чего бы то ни было обратился к наследию «Твин Пикс», позаимствовав оттуда великана, а заодно и атмосферу и визуальные приемы. Правда, другие, не-великанские ипостаси ОНО выглядят как пародия на стиль Дэвида Линча, особенно – голый мужик на крыше и писающая барышня со спущенным лифчиком. Это, так сказать, ноу-хау Дэвида Митчелла, его новое слово в кинематографе.
Вообще, работа выделительной системы составляет в It Follows предмет особого режиссерского попечения. Одна из героинь, читающая роман «Идиот» в электронной книге, замаскированной под розовую пудреницу, тут же публично испускает ветры. Завидев маленького мальчика, будущий виновник несчастий главной героини восклицает: «В этом возрасте можно дуть в штаны. Полная свобода!», на что та симметрично отвечает: «У него сейчас свободы полные штаны». Еще один персонаж увлеченно рассказывает, как он писал в бассейн, после чего выслушивает мемуар о рвоте возле машины.
Все это Митчелл пытается соединить с атмосферой, рождающей нечто среднее между «Твин Пикс», карпентеровским «Хеллоуином» и «Побудь в моей шкуре» Джонатана Глэйзера, а также с цитатами из элиотовской «Любовной песни Дж. Альфреда Пруфрока» (включая следующие отнюдь не случайные строки: «Хотя я плакал и постился, плакал и молился / И видел голову свою (уже плешивую) на блюде, / Я не пророк и мало думаю о чуде») и из уже упоминавшегося «Идиота». Собственно, рассказом князя Мышкина о гильотине фильм и заканчивается: «Подумайте: если, например, пытка; при этом страдания и раны, мука телесная, и, стало быть, все это от душевного страдания отвлекает, так что одними только ранами и мучаешься, вплоть пока умрешь. А ведь главная, самая сильная боль, может, не в ранах, а вот, что вот знаешь наверно, что вот через час, потом через десять минут, потом через полминуты, потом теперь, вот сейчас – душа из тела вылетит, и что человеком уж больше не будешь, и что это уж наверно». Собственно, процитированный монолог и тот магнетический финальный кадр, за которым этот монолог звучит, – самое сильное, что есть в странной детройтской истории об опасностях беспорядочных половых связей.
Сергей Терновский
