«Багровый пик»: Рецензия Киноафиши
Багрово-развлекательный комплекс «Пик»
Новый фильм Гильермо дель Торо обнаруживает в себе сразу две неожиданности. Первая неожиданность заключается в том, что от камерной готической драмы дель Торо ждешь некой кинофрески в духе его же выдающихся испаноязычных картин, а получаешь на экране один бесконечный набор штампов, с каждым кадром приобретающий всё более и более комедийную окраску. Довольно комична, собственно, уже самая первая фраза, произносимая – в 2015 году, после выхода нескольких тысяч (или десятков тысяч) фильмов о призраках, – с просветленно-трагически-первооткрывательским лицом: «Призраки существуют. Я это знаю». В подтверждение чего дель Торо предъявляет зрителю полный боекомплект приемов, использованных в абсолютном большинстве предыдущих фильмов на сходную тему: дергающиеся дверные ручки, скрежещущие скрипы, скрипящие скрежеты, жуткие физиономии, высовывающиеся из темных углов; а в довершение – как авторское ноу-хау – черный, страхолюдный призрак мамы, неустанно повторяющий: не езди, доченька, в «Багровый пик», не езди, доченька, в «Багровый пик»… Разумеется, доченька едет в «Багровый пик», где каждая комната под завязку нашпигована привидениями, где ее травят традиционными английскими чаем и овсянкой, где повсюду трепыхаются утрированно огромные насекомые, щедро нарисованные на компьютере, а местные обитатели, разворачивая завернутый в тряпочку огромный тесак, многообещающе мурлычут: «Прежде чем меня забрали в клинику, я припрятала одну вещицу – на будущее». Кульминацией праздника, конечно же, является финальная часть, когда все персонажи поочередно втыкают друг в друга острые предметы, после чего главная героиня обращается к дымящемуся призраку возлюбленного со словами: «Я никогда тебя не забуду». Не успевает она договорить эту донельзя уместную фразу (такую колоритную резню на четыре персоны и впрямь довольно сложно забыть), как тут же услужливо взвизгивают утрированно печальные скрипочки, словно дело происходит не то во французской, не то в одесской пародии.
Однако есть в «Багровом пике» и вторая неожиданность – уже идеологического порядка. Главная героиня – прекрасная и высокоморальная дочь прекрасного и высокоморального американского предпринимателя, пробившегося на социальную вершину из самых что ни на есть рабочих низов, проверяющего бизнес-партнеров на наличие мозолистых трудовых рук и любящего произносить фразы-гимны вроде следующей: «В Америке ценится труд, а не привилегии. Так мы и построили эту страну». Но прекрасного и высокоморального американского предпринимателя убивают, а его прекрасную и высокоморальную дочь завлекают в Англию, в декадентский, разлагающийся, извращенный Старый Свет, где царят инцест, матереубийство, женоубийство, детоубийство и даже покушение на собакоубийство (словом, греческая трагедия, сгущенная до всестороннего фарса), разворачивающиеся среди причесок, нарядов и интерьеров, изумительно проработанных по цветовой гамме и отсылающих разом к романтизму, готическому роману, прерафаэлитам и живописи Александра Кабанеля, Поля Делароша и Эрнеста Огюста Жандрона. Примечательно, однако, что загнивающее и в буквальном смысле проваливающееся под землю аристократическое поместье, живущее своего рода вампиризмом (только не индивидуально-биологическим, а, так сказать, территориально-производственным), оказывается воплощением «красной угрозы». Хозяева поместья добывают красную глину, из-за чего сквозь пол просачивается красная жижа, в кране течет красная вода, женщины носят красные платья, а по дому разгуливают привидения красного цвета. Ситуация несколько прояснится, если учесть, что носители «красной угрозы» в «Багровом пике» – это те, кто содержит неэффективное, основанное на противоестественных вложениях, овеянное грехом и, вследствие всего вышеупомянутого, гибнущее заокеанское производство, которое пытается всеми правдами и, главным образом, неправдами примазаться к честному, благочестивому и эффективному американскому бизнесу. Но честный, благочестивый и эффективный американский бизнес не может не победить. Прекрасная и высокоморальная дочь прекрасного и высокоморального американского предпринимателя, начинающая писательница, которой папа подарил новаторское для рубежа XIX–XX веков орудие литературного производства – авторучку, находит ей в финале идеальное творческое применение: втыкает авторучку в тело нечестивой совладелицы неэффективного поместья. Собственно, это и есть то самое ружье, каковое, по словам чеховского оппонента Владимира Немировича-Данченко, после своего предъявления обязано выстрелить и таким способом оправдать ожидания публики. То есть – в нашем случае – нанести симметричный литературно-кинематографический ответный удар по любой «красной угрозе», особенно если та совмещена с греховным декадансом и порочной фривольностью старушки Европы.
Сергей Терновский
