«Костяной томагавк»: Рецензия Киноафиши
Человек с бульвара Каннибалов
Стивен Крэйг Цалер, режиссер и сценарист «Костяного томагавка», – личность более чем колоритная. Он оператор двух полнометражных и двух короткометражных фильмов, снятых в период с 1995 по 2003 год; сценарист «Инцидента» (2011) про восстание в психушке для душевнобольных преступников; автор четырех романов, принадлежащих к жанрам хоррор-вестерна, научной фантастики и криминальной фантасмагории; вокалист, гитарист, ударник, автор музыки и текстов песен четырех групп: Sun Descends (трэш-метал), Wombatt (прогрессив-трэш-метал), Charnel Valley (блэк-метал) и Realmbuilder (эпик-хеви-дум-метал). Мало того, во всех четырех командах он (был) обозначен как Царь (Czar) – в честь собственной фамилии и русского происхождения своей семьи. Когда такой ренессансный человек-оркестр выкатывает на экраны ужасы про Дикий Запад, то, конечно, нужно идти и смотреть не раздумывая. Причем смотреть не раздумывая надо на протяжении всего фильма, ибо малейшее раздумье породит весьма серьезные сомнения в художественной жизнеспособности проекта и его автора. Даже невзирая на дифирамбы, льющиеся со страниц The New York Times («A witty fusion of western, horror and comedy that gallops to its own beat»), Los Angeles Times («There’s a humming genre intelligence at work in the grim, witty horror-western»), Variety («A most violent delight») и «Коммерсанта» («Создатели “Костяного томагавка” смогли снять очень затягивающее, суровое мужское кино про настоящих мужчин с яйцами… Все персонажи здесь обладают потрясающей притягательностью, хочется узнать историю буквально каждого»).
Судя по всему, задумка у Царя была отменная. Фильм, собственно, посвящен тому, как фронтир – граница, отделявшая колонистов Дикого Запада от еще не освоенных территорий, – оказывался границей между человеческим миром и миром первобытного, мифологического ужаса, классическое описание которого дал Геродот: «Там обитают огромные змеи, львы, слоны, медведи, ядовитые гадюки, рогатые ослы, люди-песьеглавцы и совсем безголовые, звери с глазами на груди… затем – дикие мужчины и женщины и еще много других, уже не сказочных животных». У Цалера это «троглодиты», которые «насилуют и пожирают своих матерей», лишенные речи – главного человеческого качества, – хотя и не лишенные неких (разумеется, максимально извращенных) начатков религиозности. Учитывая концептуальный хоррор-накал происходящего, а также тот факт, что герой Патрика Уилсона регулярно (правда, в одностороннем порядке) разговаривает с Богом, – Цалер явно намеревался последовать за Кормаком Маккарти и его великим романом «Кровавый меридиан, или Закатный багрянец на западе». Правда, у Маккарти весь мир, а не только дикие земли по ту сторону фронтира, – преисподняя, совершенно независимо от степени так называемой цивилизованности тех или иных сообществ и территорий.
Несмотря на всю инфернальность, Царю оказалось до Маккарти примерно как пешком до закатного багрянца. Прежде всего, тут слишком много шутят. Притом ироническая составляющая явственно восходит к братьям Коэн, хотя сарказма в «Костяном томагавке» гораздо больше, чем в коэновской версии «Железной хватки» (точнее, «Настоящего мужества», если следовать оригиналу). Большое количество остроумных шуток – вещь безусловно хорошая, однако только не в фильме про хтонический ужас, где живых людей, вздернутых за ноги, максимально натуралистически разрубают топором от паха до горла, предварительно сняв скальп и загнав кол в рот, так что персонажи истошно мычат, пока из них вываливаются кишки, вдобавок на фоне беременных женщин троглодитского племени, у которых, во избежание лишней активности, отрублены стопы, а в глаза воткнуты, опять же, колья. Упомянутые сцены, показанные абсолютно лобовым способом, да притом еще с какой-то мелодраматической жалостинкой в сопутствующих диалогах и телодвижениях остальных, нетронутых персонажей, – вызывают не страх, но скорее недоумение, смешанное с омерзением. А уж с широким набором элегантно-сардонических шуток, которыми картина уснащена от и до, подобное не стыкуется вообще никак. Мало того, Цалер прибавляет еще и романтически-мелодраматическую партию (обогащенную эротической сценой, чтением стихотворения в прозе и т. п.), окончательно расстраивающую этот нестройный дуэт секиры и юмора.
Вялотекущее действо, тонущее в бесконечных разговорно-бытовых подробностях, напрочь убивающих ритм рассказа (132 минуты при такой фактуре и темпе – само по себе уже испытание не из легких), и время от времени перемежаемое острыми каннибальско-живодерскими экспромтами, распадается на части под красивую, пронзительно-печальную музыку, написанную (в соавторстве) всё тем же Цалером, которая хороша сама по себе, но совершенно не монтируется ни с шутками про идеологию и быт Дикого Запада, ни с брутальным свежеванием и расчленением шутников. Впрочем, если получится забыть про добывание кишечников через гланды и про затянутые любовно-эпистолярные трели, то когда-нибудь потом, на досуге, вполне можно будет вспомнить о чудесном американском городке Светлые Надежды (Bright Hope), где красоту жены восхищенно сравнивают с красотой коровы по имени Джессика, лошадей воспитывают расистками, презирающими «мексикашек», в пещерах дискутируют о блошиных цирках, а завсегдатай американских трэш-хорроров Сид Хэйг, с заросшей физиономией, в спадающих брюках и рубашке, которая заляпана кровью только-только зарезанного им путника, плюет на могильник каннибалов и рассуждает о том, что ему и остальным «цивилизованным нечего бояться». В отличие от зрителя, коему явно будет чего бояться в процессе наслаждения этим произведением искусства, снискавшим любовь кинокритиков и других ценителей прекрасного.
Сергей Терновский
