«Манифесто»: Рецензия Киноафиши
Три пожилые леди пускают фейерверки на поляне, и радость их подобна веселью младенца, играющего с погремушкой. Забавы дам не одобрит бездомный. Ворчливого мужчину, явно потрепанного жизнью, в «Манифесто» играет Кейт Бланшетт. По ходу фильма ее герой еще то проорет, то пробормочет выдержки из нескольких манифестов, как и плеяда других персонажей, воплощенных оскароносной актрисой в киноленте, проговорит избранные тексты в не самых ожидаемых декорациях. В исполнении Бланшетт на экране появляются «уставшая», но жаждущая о себе заявить рокерша, измотанный брокер, хореограф, муштрующий танцовщиц, наряженных в костюмы а-ля «неоморф в блестках», и не только.
Основой фильму «Манифесто» послужила одноименная инсталляция художника Джулиана Розефельдта, он же режиссировал ее киноверсию. Идея собрать в одном пространстве манифесты деятелей искусства подчас не самых близкородственных направлений появилась у режиссера, когда он работал над другим проектом. Тогда ему в руки попали тексты Валентины де Сен-Пуанты. Завороженный жанром и подачей материала в десятках прочитанных манифестов, Розефельдт привлек к участию в съемках свою знакомую – Кейт Бланшетт. Для нее, надо полагать, сыграть более десятка персонажей в полуторачасовой ленте – вызов и весьма привлекательная актерская задача.
В итоге у Розефельдта получился пестрый, эстетский коллаж, чья визуальная привлекательность базируется на даре перевоплощения и харизме Бланшетт и на скрупулезно подобранных локациях. Заброшенный и полуразрушенный жилой район, на который камера смотрит с высоты птичьего полета, а потом бредет по нему вслед за бомжом с собакой, уживается с малогабаритной квартиркой и столовой в доме обеспеченной семьи, где вместо молитвы перед едой мать читает детям манифест художника поп-арта Класа Олденбурга. Стройные ряды похоронной процессии не отбрасывают тени на арбузно-розовые лестницы и, видимо, мусороперерабатывающий завод.
«Манифесто» радует глаз, перемещаясь из одного колоритного места в другое и знакомя с новыми воплощениями актрисы. Картинка в фильме часто перетягивает на себя одеяло со строк, когда-то приглянувшихся Розефельдту, старательно выученные Бланшетт слова интонационно гармонируют с атмосферой. Созвучность интонаций месту, в котором произносятся тексты, превращает, например, манифесты дадаистов в надгробную речь, произносимую с надрывом, и наращивание смыслов вокруг давно написанных воззваний, читаемых у Розефельдта на кладбище, не столь заметно и эффектно, как обстановка, одежда, жесты и голос оратора.
Актриса и режиссер приводят отрывки из порядка пятидесяти работ, текст безжалостно обрушивается на зрителя, заставляет угадывать знакомые фрагменты, по мере сил искать новые интерпретации заявлений и, перескакивая от одного мыслителя к другому, водит, как по лабиринту. Слова, из подобранных манифестов (о Марксе не забыли), стремительно нагромождаются друг на друга, но нарочитая красота зарисовок Розефельдта спасает фильм от упреков в напускной высоколобости и показном интеллектуализме. «Манифесто» не вырождается и в урок по МХК, хоть один из аватаров Бланшетт – учительница младших классов.
Для Розефельдта манифесты предшественников – способ заявить о себе, поместить свое творчество в контекст истории искусства посредством самого искусства, переосмыслить историю искусства XX-XXI вв., вписать в нее новые мотивы и в то же время интуитивно уловить сокрытые за словами программных текстов порывы. Собственно, в последней сцене, когда учительница обходит рисующих детей и мягко, внятно и неторопливо цитирует Джармуша, цитировавшего Годара, а потом деликатно проговаривает положения из манифеста «Догмы 95», кроется одна из самых запоминающихся подсказок, как проще всего относиться к коллажу Розефельдта.
Елена Громова
В российском прокате с 8 июня 2017 года
Расписание и покупка билетов на фильм «Манифесто»
