«Стефан Цвейг: Прощание с Европой»: Рецензия Киноафиши
Официанты готовятся к приему гостей, стол украшается яркими цветами, в комнату вносятся книги. Чуть позже, после того как по команде будут открыты двери, а гости, переговариваясь друг с другом, войдут в помещение и займут свои места вокруг шикарно убранного стола, Стефан Цвейг (Джозеф Хадер) произнесет несколько слов благодарности за теплый прием. Из-за прихода Гитлера к власти уважаемый писатель был вынужден покинуть родину и вместе с молодой супругой (Аенне Шварц) перебрался в Южную Америку. Публика им заинтересована, его встречают с благоговением, журналисты приезжают с других континентов, чтобы узнать мнение Цвейга о сложившейся в Европе ситуации, но он старается избегать прямых ответов на каверзные вопросы и на конгрессе писателей с едва скрываемой мукой слушает пафосную речь оратора.
В картине Марии Шрадер представлено несколько зарисовок из жизни Стефана Цвейга вдали от Европы, мучимой то предчувствием и неизбежностью войны, то содрогающейся от конвульсий жертв Второй Мировой. Фильм охватывает период с 1936 по 1942 год. На другом материке писателю и его жене Лотте не угрожает опасность, но связь с агонирующей Европой Цвейг не теряет. Где бы он ни был, к нему приходят письма евреев, и в каждом письме – зов о помощи. При этом фильм «Стефан Цвейг: Прощание с Европой» не выставляет без стеснения на показ человеческие судьбы, страдания и унижения. Разбитая на отдельные эпизоды, работа Шрадер подчас любуется красотами Бразилии с ее зарослями сахарного тростника и колоритной архитектурой. В одном из фрагментов картины писатель, приехавший в Нью-Йорк, приходит к бывшей жене Фредерике (Барбара Зукова). Из окна ее прибежища, квартиры, что помогла найти случайная знакомая, улочка мегаполиса похожа на стеклянный шар со снегом – уютно холодная и мистически красивая, ожидающая шагов спасенной родни.
Шрадер любуется и людьми, окружающими Цвейга в Бразилии, заботливо фиксирует на камеру их неловкость при встрече со знаменитым писателем, нелепые и забавные ситуации. Режиссер неоднократно улавливает человечность в ее многоликости. Нечто очень теплое, наивное проявляется в тех эпизодах, когда Цвейг общается с поклонниками своего творчества. При этом писатель в фильме не предстает в сиянии героизма и жертвенности. Он устает от чрезмерного внимания, устает от постоянной необходимости выпрашивать визы и злится, когда получает письмо от своего недруга. Эти мимолетные проявления слабости и отчаянья, подкатившего стыда за слова, сказанные в адрес попросившего помощи неприятеля, Шрадер не прячет под ореолом славы и показной ответственности публичного человека.
«Стефан Цвейг: Прощание с Европой» с деликатностью обращается с тем, что в фильмах о Холокосте нередко выставляется на передний план и порой без толики застенчивости эксплуатируется, чтобы выдавить из зрителя больше слез. Мария Шрадер не показывает муки узников концлагерей и не показывает то, как евреи искали возможность бежать из Европы. Фредерика, конечно, рассказывает бывшему мужу о своем побеге в Америку и о знакомых, оставшихся на континенте, но ее слова не похожи на жалобу. Рассказ женщины вплетен в разговор с Цвейгом, и в нем упрек соседствует с любовью, ревностью и женской обидой.
Шрадер не лезет в душу Цвейга и бежавших из Европы евреев, которых он встречает в Нью-Йорке и Бразилии, не пытается с мастерством хирурга перебрать на ниточки переживания писателя. Ее всматривание в происходящее сохраняет почтительную дистанцию к героям фильма и дает пространство для того, чтобы на экран просочились стыдливое ощущение безопасности и спокойствие мирной жизни, подтачиваемые письмами из Европы. Надо заметить, что язык, и киноязык в том числе, может быть удивительно гибким, передавать нюансы и смысловые оттенки и все же наталкиваться на то, что разрывает его и преграждает свободное течение речи, превращая слова, высказанные из лучших побуждений, в крикливо поблескивающую мишуру, опустошая речь, делая из нее труху, что так и хочется скинуть с себя. Эти пределы языку, например, указывают попытки говорить о Боге, об этике и морали, о добре и смерти, когда риск произнести очередное невыносимое в своей легковесности назидание увеличивается стократно. Деликатность картины «Стефан Цвейг: Прощание с Европой» во многом уберегает ленту Шрадер от опасности болезненной поверхностности.
Громова Елена
Расписание и покупка билетов на фильм «Стефан Цвейг: Прощание с Европой»
