«Смерть Сталина»: Рецензия Киноафиши
1953-ий, 1 марта, вечер. Странная записка попала в руки товарищу Сталину. «Вы – тиран», – было написано в ней. Прочел это вождь – и упал. Охрана же, услышав шум, войти побоялась: мало ли что, своя голова дороже. И отец народов валялся до утра на полу. Когда же прислуга его нашла, к парализованному старику вызвали не врача, а палача – Берию. Тот перво-наперво сделал ревизию в сталинских бумагах (проще говоря, порылся у него в столе) и сел дожидаться кворума – прибытия остальных членов политбюро. Тем предстояло решить два важных вопроса, а именно: а) звать ли врача; б) переносить ли вождя на диван? Или проще оставить его на полу в луже из мочи и рвоты?
Политическую сатиру у нас не любят. То есть если она обращена в сторону наших зарубежных друзей – тогда милости просим. А если на нас самих – то это моветон, оскорбление и пропаганда. Так что на самом деле шансов оказаться в нашем прокате у «Смерти Сталина» не так-то много. Судьбу фильма должна решить общественная комиссия при Минкульте: экспертная комиссия скажет, можно ли выдавать «Сталину» прокатное удостоверение или нет. А то вдруг кровавая клоунада Армандо Ианнуччи порочит добрые имена вождей, клевещет на нашу историю и оскорбляет чьи-нибудь чувства. Нехорошо же.
Надо ли говорить, что цели «оскорблять и клеветать» у г-на Ианнуччи не было? Он известен как мастер ядреной политической сатиры: например, им сняты шесть сезонов сериала «Вице-президент», где он вволю поиздевался над самыми высокопоставленными чиновниками США. Не менее острым был и его фильм «В петле», номинированный в 2009-м году на «Оскар». Так что создавать политические карикатуры режиссеру не впервой – это главная его козырная карта, тут он профи. Только в этот раз вместо американских лидеров мишенью Ианнуччи стал советский генсек. Тем не менее, несложно догадаться, что Сталин интересует его вовсе не как исторический персонаж, а как символ неограниченной власти, как знаковая фигура полицейского государства. Так что в принципе сталинщину можно было бы заменить любой другой диктатурой.
Тем не менее, Армандо Ианнуччи выбрал именно Сталина и его окружение. Почему? На глаза продюсерам попался графический роман Фабьена Нури и Тьерри Робина «Смерть Сталина», после чего всё и завертелось. А проект, снятый по комиксам – это и особая эстетика, и специфическое отношение к действительности и к реальным событиям. Кстати, с реальностью у фильма и в самом деле отношения сложные. С одной стороны, в нем много подлинных фактов (например, эпизод с концертом, который пришлось играть заново, после того как Сталин изъявил желание послушать его в записи, а записи не оказалось). С другой, почти все они гипертрофированны до неузнаваемости: перед нами не просто карикатура на отдельных личностей, но и карикатура на эпоху, на само понятие сталинизма.
Правда, авторы не делают ни малейшей попытки хоть как-то оглядываться не внешнее правдоподобие. Начать с того, что 1953-ий – не 1937-ой, масштабы репрессий не сопоставимы (в кадре же явные отсылки к 1937-му). Надписи «Exit» над дверьми и титры «Volga prison, Siberia» - песнь особая. Впрочем, по сравнению с общим безумием это сущие мелочи. А безумие действительно имеет место быть. То, что мы видим – даже не трагикомедия. Это фарс, стеб, буффонада. Жуков с автоматами Калашникова под шинелью, Василий Сталин, учащий игроков сборной играть в хоккей – это самые невинные «хохмочки», а есть и очень злые вроде сожжения Берии и трепанации черепа отца народов.
При этом, конечно, «Смерть Сталина» - фильм крайне неровный. Балансируя на тонкой грани между безумием и глупостью, он то и дело в эту глупость скатывается. Тем не менее, как бы вы не относились к фильму, есть пара объективных причин, по котором его надо смотреть. Во-первых, это сущность полицейского государства, которую Армандо Ианнуччи улавливает очень точно. Атмосфера безликости, страха, готовности убивать и грызть живьем всех без разбору – вот сердцевина фильма, и не важно, совпадает ли внешняя его форма с какими-то историческими деталями или нет. Во-вторых, это актеры. Ансамбль без преувеличения фантастический, хотя лично я бы выделила троих: Джейсон Айзекс – бравого «кавалериста» Жукова, эдакого Героя Героевича; Стива Бушеми – изворотливого Хрущева; и Саймона Расселла Била – Берию.
А еще почему-то не выходят из головы финальные титры, в которых, по большому счету, нет ничего особенного. Просто сухие факты из школьного букваря: после Маленкова пришел Хрущев, после Хрущева – Брежнев. Что ж, всё течет, всё изменяется, «ненавязчиво» намекают нам с экрана: какой бы ни была сильная власть, ей не быть вечной. Впрочем, это уже лирика. А проза вот в чем: «Смерть Сталина» – далеко не шедевр. Он интересен, ярок – но вовсе не однозначен. И он может кому-то нравиться, а кому-то нет. Однако запрещать его – большая глупость. Не меньшая, чем истерия вокруг «Матильды».
Вера Алёнушкина
