«100 вещей и ничего лишнего»: Рецензия Киноафиши
Ксения Реутова о красоте и юморе немецких актеров
Немецкие комедии редко выходят на российские экраны и пользуются куда меньшей популярностью, чем, например, французские. И дело тут даже не в качестве фильмов или известности отдельных актёров, а в трагическом несовпадении архетипов. Современная российская комедия оставила в далёком прошлом сложных интеллигентных персонажей вроде гайдаевского Шурика и вовсю эксплуатирует анекдотические клише.
Если в кадре женщина, то набор её мотиваций крайне ограничен: чаще всего она просто хочет устроить личную жизнь. Если в кадре мужчина, то тут уже появляется выбор, пусть и крайне скудный: герой философствует (в том числе о женщинах), ищет смысл своего существования (в том числе в семье и женщинах), охотится (в том числе на женщин) или занимается карьерой (здесь, скорее, обходится без женщин). Немецкий кинематограф в большинстве случаев тоже делает ставку на персонажей мужского пола, но это совсем другие образы. Архетипический герой немецкой комедии — сентиментальный мужчина, а его главная сюжетная задача — в своих чувствах.
Невидимый фильтр российского проката одно время пропускал только те фильмы, в которых эта сентиментальность была искусно прикрыта брутальной внешностью (отсюда — феномен картин Тиля Швайгера). Теперь он потихоньку начинает пропускать и другое кино, не обращая внимания на выкрики отдельных недовольных зрителей, почему-то путающих чувствительность с гомосексуальной чувственностью. «100 вещей и ничего лишнего» — идеальный образец современной немецкой комедии, на примере которой можно познакомиться и с её основными идеями и положениями, и с главными суперзвёздами.
Лучшим друзьям Паулю (Флориан Давид Фиц) и Тони (Маттиас Швайгхёфер) выпадает шанс на миллион. Их изобретение — голосовую помощницу Нану, способную подстраиваться под эмоции пользователя и незаметно мотивировать того на ненужные покупки, — хочет приобрести американский бизнесмен Дэвид Цукерман. На вечеринке, посвящённой празднованию ещё не состоявшейся сделки, приятели по пьяни заключают пари. Каждый из них должен отдать все свои вещи (вообще все, включая мебель, одежду и деньги) и провести без них ровно сто дней. Есть и небольшое послабление: раз в сутки одну вещь можно забрать назад. Тот, кто первым нарушает условия пари, делится своей долей со всем коллективом фирмы.
Оригинальную завязку режиссёр, сценарист и исполнитель роли Пауля Флориан Давид Фиц позаимствовал из финского документального фильма «My Stuff». Его автор Петри Лууккайнен поставил на себе эксперимент, загрузив все свои вещи на склад. В течение года он забирал оттуда по одному предмету в день и таким образом учился жить без неумеренного потребления. Заимствование не скрывается. В одной из сцен в «100 вещах» неожиданно начинает звучать финский язык — так немецкий постановщик передаёт привет изобретательному коллеге.
Из панорамных окон роскошного лофта, в котором живет Пауль (несоответствие между реальными доходами персонажей и астрономически дорогими местами их обитания — одна из важных особенностей немецкой комедии), открывается такой вид на Берлин, что хочется тут же бежать на специальные сайты и заказывать билеты. Плохая погода кажется чьей-то выдумкой: в таких фильмах даже зимой всегда светит солнце.
На первом месте — чувства, как и было сказано. Ограничение потребления приводит героев к размышлениям о том, чего им по-настоящему не хватает в этой жизни. Пауль заново учится получать удовольствие от простых радостей вроде чашки утреннего кофе или отдыха на природе. Тони разбирается в том, почему для него так важен внешний вид и куда так быстро пропадают завоёванные им женщины. В сюжетной схеме присутствует слегка чудаковатая героиня (Мириам Штайн), но любовного треугольника с Паулем и Тони она не образует: ненужное соперничество отвлекло бы чувствительных мужчин от собственных сантиментов.
Мягкий юмор почти обходится без «сортирных» эпизодов. Слово «сортирный» стоит понимать буквально: в немецком кино, не стесняющемся физиологии, любят обливать персонажей клейкой массой коричневого цвета или заставлять их мыть голову в унитазе. К счастью, фильм Фица избавляет Тони и Пауля не только от вещей, но и от необходимости смешить зрителей непотребным образом.
В Германии картина вышла в декабре прошлого года — аккурат к открытию рождественских базаров. Она и подавалась как подарок публике. Появление в одном фильме Фица и Швайгхёфера (уже второе в их карьере) — это как если бы в России вдруг сняли buddy movie с Данилой Козловским и Александром Петровым, двумя самыми востребованными на данный момент отечественными артистами. Хотя до физической формы немцев и Козловскому, и Петрову далеко. Зрителей — точнее, зрительниц — не зря заманивают в кинотеатры постером, на котором Пауль и Тони сидят вместе голышом — тут действительно есть на что посмотреть.
В результате получается, что доброе кино, нравоучительно призывающее не затыкать душевные раны неуёмным потреблением, действует ровно теми же методами, от которых пытается отвадить своих персонажей. Оно продает красивые мужские тела, туристические виды Берлина и нехитрую мораль, от которой должно потеплеть на душе. Не то чтобы в этом было что-то плохое. Наживка слишком хороша, чтобы от неё отказаться, и она уж точно интереснее, свежее и искреннее аналогичных предложений от российских режиссеров. Перефразируя соотечественника Тони и Пауля, прусского короля Фридриха Вильгельма I: сантименты сантиментами, а консьюмеризм по расписанию.
