«Мы»: Рецензия Киноафиши

В 1969 году художница Никола Эль впервые одела одиннадцать перформеров в гигантский красный плащ, один на всех, и отправила гулять по улицам. С тех пор «Красный плащ» стал одним из самых повторяемых и известных перформансов, его посыл — «одна кожа на всех» — понятен всюду и всем. А в 1986 году случилась благотворительная акция Hands Across America. Тогда американцы на 15 минут сцепились руками и собрали таким образом гигантскую цепь длиной от Западного до Восточного побережья. Многие из участников перформанса занесли по $10 в благотворительный фонд.

Режиссёр Джордан Пил соединяет в фильме «Мы» эти две акции в одну: в дома обычных американцев вдруг приходят зловещие клоны, одетые в красные комбинезоны, и почему-то стараются всех убить, а по стране строится новая человеческая цепочка. Это новый визионерский хоррор от автора оскароносного «Прочь» (Джордан Пил, ранее участник комедийного шоу «Ки и Пил», — это такой американский Гарик Харламов или вовсе Дмитрий Нагиев, выросший из «Осторожно, модерн!»).

Это кино, которое, возможно, станет программным для 2019 года, собрано из не всегда понятных отсылок и оммажей. Некоторые заметят практически все — например, футболку с фильмом «Челюсти» и с артом на тему клипа «Триллер» Майкла Джексона (уж не знаю, как Пил угадал, что все вернутся к этой теме). Другие аллюзии менее ясны.

Демонические мстители приходят убивать в дома, наряженные в комбинезоны — конечно, это отсылка к «Забавным играм» Михаэля Ханеке. Плагиат ли? Отнюдь, лишь дань уважения великому киноисследователю человеческого нутра. Объясняет ли это цитата что-нибудь? Снова нет.

Трижды мы увидим надпись «Иеремия 11:11» или просто «11:11». Казалось бы, вот зашифрованная разгадка. Это цитата из Библии: «Посему так говорит Господь: вот, Я наведу на них бедствие, от которого они не могут избавиться, и когда воззовут ко Мне, не услышу их». Но вот и что с того? Да, в Америку (а может, и по всей планете такое) действительно приходит «бедствие», от которого не сбежать, и неизвестно, за какие грехи.

«Мы» — в оригинале Us — это, конечно, еще и US, United States, Соединённые Штаты. Уже пошутили, что так Джордан Пил собирает из названий фильмов послание: «Прочь из US». В момент судьбоносной встречи заглавных героев, образцовой чернокожей семьи (Лупита Нионго, Уинстон Дьюк из «Черной Пантеры» и дети Шахади Райт Джозеф и Эван Алекс) с их заклятыми врагами, испуганная до смерти мама спросит: «Кто вы такие?» И её потусторонняя копия ответит: «Мы американцы». Дальше начнётся напряжённейшая погоня, в процессе которой оригиналы постараются укокошить двойников. Что же так ожесточило этих маньяков, людей вроде бы точно таких же, как и прочие обыватели, и в то же время опасно сумасшедших?

Пил собирает фильм из всего подряд (в том числе из старых жанровых штампов), чтобы в итоге произвести на свет что-то невиданное и пока не осознанное. Конечно, режиссёр говорит и об Америке сегодняшней, возможно, о Трампе, который своей победой на выборах вдруг показал изнанку общественного сознания самой богатой страны на планете.

Такая же инфернальная изнанка в «Мы» вдруг вылезает буквально из-под земли: в фильме говорится, что в США находится слишком много неизвестных тоннелей, в которых может происходить что угодно. Мы увидим, откуда пришли двойники и что смотивировало их выбраться на поверхность. Но как они там оказались, кто автор безумного оккультного заговора — всего этого мы не узнаем. В то же время главной героине, матери, блистательно сыгранной Лупитой Нионго, подсказка даётся ещё в самом начале: она встречает двойника в детстве, и это становится её психологической травмой на всю жизнь: необъяснимость гложет её.

«Мы» — это фильм формально не страшный. Действительно, ни мистики, ни скримеров, лишь графичное насилие, которое с тех пор, как появился Тарантино, никого не пугает. Весь хоррор здесь проистекает из недосказанности. Пил превращает в киноформу то напряжение, памятное по временам Холодной войны, которое, как заметно всем внимательным людям, зависло сегодня в воздухе и почему-то никуда не уходит. Мы никогда не были так разделены, никогда прежде не боялись друг друга так сильно. Америка как страна даже не первого мира, а нулевого (или минус первого, цокольного), для таких разговоров подходит как нельзя лучше. Со стороны кажется, что они слишком хорошо живут, да и вообще много кто в постиндустриальную эпоху прилично устроился. Что-то за это должно быть: страна если и не обсуждает вслух это опасение, то обдумывает наверняка. Человечество тысячелетиями пестует свои неврозы, а в XX веке к ним добавились новые. Для того, чтобы выяснить, что всему причиной, не поможет и массовая психотерапия. К тревожному расстройству добавляется ощущение, что живёшь не своей жизнью, а чьей-то чужой, словно взятой в долг и не возвращённой. Это комплексное чувство мучает героиню Нионго, как она вскоре узнает, неспроста.

Джордан Пил блестяще деконструирует фиксации нации, чтобы экстраполировать их на весь мир в этом причудливом, метафоричном и в то же время подсознательно понятном хорроре, который запечатлевается надолго, как навязчивое воспоминание. Он утверждает, что наши страхи и сомнения нанесут ответный удар, возможно, даже в голову и заточенными до блеска ножницами, которыми вооружены в «Мы» двойники. Все люди в чём-то похожи. «Мы» — это про нас. Потребуется, возможно, целая жизнь, чтобы понять, как перестать отражаться в этом зеркале.

Егор Беликов