«Нежная рука закона»: Рецензия Киноафиши
Денис Виленкин о важности восклицательных знаков во французском кино.
Ивонн (Адель Энель) служит полицейским инспектором. В участке она известна не столько своими заслугами, сколько достижениями покойного мужа. О его храбрости слагают легенды, а сама Ивонн вместо сказки на ночь рассказывает маленькому сыну об отцовских подвигах. В один день в отделение по подозрению в хранении наркотиков приводят группу людей в латексе, ошейниках и в масках с молниями вместо глаз, взятую на БДСМ-вечеринке, один из обвиняемых радостно узнает Ивонн и сообщает ей о том, что знал ее мужа. Однако, героем назвать его не спешит. Доблестный капитан полиции Жан Санти восемь лет назад несправедливо засадил за решетку молодого парня, а в качестве взятки получил кольцо для жены. Ивонн, переживающая стадию отрицания после всего этого разговора захочет смыть в унитаз не только ювелирное украшение, но и свое прошлое. По возможности.
На Каннском фестивале в 2018 году в специальной программе «Двухнедельник режиссеров», где состоялась премьера «Нежной руки закона» также показали ленту Романа Гавраса «Мир принадлежит тебе». Две эти картины объединяет не только хитровыдуманная постмодернистская стилистика фильмов-лозунгов, будто шагнувших с транспарантов оригинальных названий En Liberte!, что в переводе означает «На Свободу!» (именно с восклицательным знаком) и Le monde est a toi!, «Мир твой!», но и рефреном проходящий социально-критический комментарий. Позже в 2018 к ним добавились не менее важные «На посту!» экспериментатора Квентина Дюпье и «Поль Санчес вернулся!» Патрисии Мазюи.
Французское режиссерское авторское видение созрело до острых и саркастических зрительских фильмов. «Нежная рука закона» из всех четырех наиболее веселая, массовая и на первый взгляд достаточно изобретательная картина. Полицейский, чтобы увидеть расположение противника за стеной, пользуется камерой в айфоне; люди в БДСМ-атрибутике со встроенными в маски устройствами, изменяющими голоса, устраивают словесные перепалки. Есть свежие или, по крайней мере, не затертые смешно обыгранные юмористические находки. Но не связанные напрямую с социальными темами. А вот юмор, замешанный на критике, отзывается очень неуютно, учитывая общее лирическо-минорное настроение картины. Потому что шутка не заканчивается на перепалке, кто-то из заложников зачем-то вставляет чудовищно гадкую и не смешную ремарку про то, что, «кажется, это не ИГИЛ держит нас тут».
Ивонн на протяжении долгих внутренних споров с самой собой постепенно начинает приходить к принятию многолетней лжи своего мужа. Параллельно с этим меняется и ее сказка на ночь сыну. Муж и отец предстает уже не славным воином закона, а все больше получает со всех сторон тумаков как в гипертрофированных слэпстик-мульстсериалах, и с этим переворотом правды, вырвавшейся на свободу, начинает меняться и восприятие сына. Кажется, теперь папа - отъявленный злодей. Подаются эти истории каждый раз из одной точки, с двери, которую вышибает группа спецреагирования, с драйвом и нужным вызывом, но кроме ощущения, что кино сделано не в том жанре, на третий раз уже ничего не вызывают. Более того, когда в кадре появится маньяк, который в самых ярких подробностях начнет пересказывать свои махинации с трупом своей тети, а потом сознается, что в конце концов съел еще и ее глаза, нас ожидает шутка. Проводящий допрос полицейский задумался, а потому на протяжении всего чисто сердечного признания сидел со спокойным лицом. Здесь, конечно, заложен подтекст в адрес прострации правоохранительных органов, шутка про их безразличие и пресыщенность однотипными преступлениями. Но почему-то не смешно.
Не смешно, потому что юморить про вещи насущные и общественные не в грязной и бессовестной комедии, которой, «Нежная рука закона», конечно, не является, нужно тоньше. Это почти всегда хорошо получалось у Дэни Буна, который разыгрывал действительно уморительные дюфенесовские коллизии в своих «Бобро поржаловать!» или «Таможня дает добро». Лучшее, что есть в «Нежной руке закона», сцены, когда Ивонн знакомится с вышедшим из тюрьмы Антуаном и герои флиртуют мопассановскими оборотами. Шутить про состояние нации и при этом облекать в более серьезную форму лучше выходит у Гавраса и у Дюпье, режиссеров более готовых к диалогу со зрителем. Зато у Сальвадори, работавшем до того с Катрин Денев и Одри Тоту (дважды), прекрасно льет симметричные слезы большая французская актриса Адель Энель. Получившая, среди прочих номинаций фильма, номинацию за лучшую женскую роль на «Сезаре». И тут не соврешь, наблюдать за ней - одно удовольствие.
Денис Виленкин
