«Мы всегда жили в замке»: Рецензия Киноафиши
Феликс Зилич находит Чехова в хорроре по Ширли Джексон, но это его не радует.
Шесть лет назад в поместье Блэквудов произошла страшная трагедия. Почти все семейство отравилось мышьяком за обеденным столом. Выжили только сестры Блэквуд — Констанция (Александра Даддарио)и Мэррикэт (Таисса Фармига), а также их старый дядюшка, навсегда оставшийся прикованным к коляске полоумным инвалидом. Несмотря на долгое полицейское расследование, убийца так и не был обнаружен, но испуганные обитатели ближайшего городка абсолютно уверены, что в случившемся виновен кто-то из выживших. Вероятнее всего, старшая сестра, томная красавица и настоящая южная леди Констанция Блэквуд.
Предполагаемая убийца мгновенно оказалась в полной изоляции от внешнего мира и больше никогда не покидала пределы поместья. Спустя шесть лет добровольного затворничества единственный представитель Блэквудов, кто иногда все же выходит за границу семейного гнезда, чтобы посетить районное сельпо — юная дикарка Мэррикэт. Выросшая в большом и почти всегда пустом особняке среди наглухо травмированных родственников девушка верит в магию и предпочитает считать себя скорее животным или оборотнем, чем человеком. Когда на пороге поместья появляется давно потерянный кузен Чарльз Блэквуд (Себастьян Стэн), Мэррикэт понимает, что в дом пытается проникнуть зло. И она не ошибается.
В основе фильма — последний роман Ширли Джексон. «Королевы американской готики» и одного из главных авторов в истории американской литературы XX столетия. Проза Джексон, несмотря на иллюзию простоты и доступности, настолько богата полутонами, деталями, тонкими нарративными приёмами, что любая экранизация оказывается обречена уже с первых строк. И проблема совсем не в том, что «книга всегда лучше». Самое известное произведение Ширли Джексон, шедевр страшной литературы «Призраки дома на холме», переносилось на большой экран несколько раз, но впервые получило аутентичное воплощение только год назад в формате 10-серийного сериала, когда талантливый молодой хоррор-мейкер Майк Фланаган, полностью отказавшись от текста оригинала, попытался уловить суть авторской мысли.
Идея экранизировать роман «Мы жили в замке» родилась в стенах продюсерской компании Майкла Дугласа лет десять назад. Знаменитый актёр собирался сыграть в фильме полоумного дядю-инвалида, но за прошедшие десять лет планы продюсеров серьезно поменялись. Дугласа сменил не менее эффектный Криспин Гловер. Еще больше известных актрис успело примерить за прошедшие годы наряды сестёр Блэквуд. Здесь стоит наконец признать, что удачный выбор актёров — главный (и почти единственный) козырь режиссёра Стейси Пэссон. Гловер, Даддарио, Фармига и Стэн подходят к персонажам Ширли Джексон как влитые. Большинство положительных рецензий, посвященных «Замку», акцентируют внимание именно на касте и твердой режиссерской руке постановщицы. Проблемы фильма совсем в ином. И это очень серьезные проблемы.
Стейси Пэссон экранизирует вовсе не Ширли Джексон, а скорее Антона Чехова. Если вы вдруг не читали оригинальную книгу или даже не слышали про её существование, то вполне можете поверить на секунду, что попали на вольную западную экранизацию «Трёх сестёр» или «Вишневого сада». Молодые кисейные барышни сидят в поместье и любуются огородом, ожидая, когда родня разворует семейный сервис, а местные крестьяне — пустят «красного петуха». В стремлении ставить Чехова или, прости Господи, Теннесси Уильямса нет ничего зазорного, для театрального режиссера их пьесы по сей день большая честь. Почему же тогда к середине фильма вспоминается еще и Лев Толстой, пришедший однажды в театр на первую постановку пьесы про сестёр Прозоровых и пошутивший после этого: «если пьяный лекарь будет лежать на диване, а за окном идти дождь, то это, по мнению Чехова, пьеса, а по мнению Станиславского — настроение; по моему же мнению, это скверная скука».
В фильме Стэйси Пэссон с «настроением» очень сложно. Слова «готика» и «магия» прозвучали у нас чуть выше не случайно, но в фильме они совсем не ощущаются. Например, одной из главных фишек книги Ширли Джексон было очень скользкое ощущение времени действия. По разным деталям повествования мы понимали, что роман происходит где-то в эпоху его написания (1962 год — карибский кризис, война во Вьетнаме, первые альбомы Beatles), но по мере погружения героев в безумие и изоляцию история постепенно обрастала готичностью и почти средневековой атмосферой. Пытаться игнорировать атмосферу, стараясь засунуть её в универсальный чеховский «тетрис» — серьезная ошибка. Особенно если перед глазами есть куда более подходящие во всех смыслах жанровые аналоги. Например, экранизации поздних романов Агаты Кристи типа «Скрюченного домишки» или «Испытания невинностью».
Феликс Зилич
