«История игрушек 4»: Рецензия Киноафиши

После событий «Большого побега» прошло несколько лет. Игрушки привыкли к новой хозяйке, и вот Вуди – игрушка-ковбой – со свойственной ему самоотверженностью ухаживает за девочкой Бонни. И это при том, что Вуди совсем впал в опалу – Бонни он наскучил, она редко берёт его играть, даже шерифом в играх назначают не Вуди, а каугёрл Джесси, любимой игрушкой и вовсе становится Вилкинс – самодельный дурачок, сделанный Бонни из пластиковой вилки. Но Вуди не ревнует, наоборот, когда Вилкинс пропадает, решает во что бы то ни стало его найти. И в ходе этого путешествия Вуди предстоит встретиться со старой знакомой – Бо. Если вы смотрели первую «Историю игрушек» в год выхода, а именно в 1995-м, то вполне вероятно, что в этом году на четвёртую часть «Истории» вы уже поведёте собственных детей. Но удивительным образом франшиза, растянутая во времени на четверть века, обладает невероятной тематической целостностью, части органично продолжают друг друга, а четвёртая выглядит даже более логичным окончанием истории, чем третья. Если посмотреть четыре части фильма подряд, то единственное, что выдаст большую разницу во времени выхода – качество компьютерной графики (обратите внимание на анимацию кота). Как и в прошлых частях, в четвёртой (как и Джон Уик, например, франшиза не стесняется возраста и не убирает стыдливо цифру из названия, как сейчас принято) много экшна и приключений, но не событийная насыщенность выделяет «Историю игрушек» из ряда подобных, а незанудная глубина, мудрость вкупе с увлекательностью. Сюжетно четвёртая часть – это снова схема «кто-то в беде, пойдём им помогать, сами попадём в беду, и нас будут спасать», оригинальность в другом.

Если первые две части были незаурядными размышлениями о роли игрушек в жизни человека, об ответственности за тех, кого мы приручили, и о том, кто такой друг, то третья часть, взрослея со зрителем, рассказывает о том, что нужно, становясь старше, уметь сбрасывать кожу и вовремя прощаться с детством. Четвёртая часть в недетскости философского посыла идёт ещё дальше – она поднимает вопрос о том, как вообще нужно жить, для чего и для кого. В раскрытии этого посыла помогает то, что каждый персонаж в «Истории игрушек» – не только герой, но и носитель мировоззрения. Вуди исповедует прямо-таки христианский альтруизм, он на всё готов ради хозяйки Бонни, причём взамен он готов довольствоваться тотальным игнором с её стороны. Вуди не представляет свою жизнь как-то иначе, кроме как в самозабвенном служении хозяйке. Носительница противоположного мировоззрения – пастушка Бо, ранее мелькавшая на вторых-третьих ролях, а в этой части выходящая на первый план. Она не просто эмансипированная женщина, но в своей самодостаточности, могущественности воли и противопоставлении социуму она достигает воистину ницшеанских высот. Большинство игрушек придерживается, скорее, точки зрения Вуди. Им принципиально важно быть нужными. Особенно ярко это отражается в новых героях. Обаятельные психопаты Утя и Зая мечтают, чтобы их выиграли в конкурсе по стрельбе, антагонистка Габи-Габи мечтает починить свой голосовой модуль, чтобы её выкупили из комиссионки, невротичный каскадёр Дюк все никак не оправится от полученной ранее травмы – хозяин его выбросил. Для игрушек логично выстраивать свой мир вокруг нужности кому-то, но Бо предлагает радикально новый взгляд на ситуацию – а почему бы не жить для себя и не зависеть от кого бы то ни было? Создателям мультфильма здесь хватает смелости не включать менторство и не придерживаться однозначно одной из позиций. Ни жизнь для себя, ни позиция привязанности не являются единственно правильными, каждый выбирает сам для себя. Выбор предстоит героям истории, выбор этот делает по ходу жизни каждый человек. Опять же, при всей глубине, новая часть «Истории игрушек» остаётся увлекательной, очень смешной (Утя и Зая – навсегда в нашем сердце) и трогательной (здесь интересно, что самая, пожалуй, щемящая сцена связана с очень неожиданным персонажем).

Казалось бы, трудно придумать лучшее завершение истории, чем то, что было в обласканном зрителями и критиками «Большом побеге», но Pixar со свойственным им трепетным отношением к материалу очень органично превращают трилогию в тетралогию, придавая истории, как бы это странно не звучало, ещё большую законченность. Окончательная ли это точка? Создатели акцентируют внимание на том, что часть вроде как последняя, но и не открещиваются от возможного не очень скорого продолжения. Что ж, в жизни человека бывает ещё множество мировоззренческих и нравственных выборов, которые волшебники из Pixar ещё не успели отрефлексировать. Всё может быть.

Петр Волошин