«Малышка зомби»: Рецензия Киноафиши
Вуду приходит в Париж.
Бертран Бонелло — создатель насыщенной смыслами, грустью и красотой кинематографической материи — обращается к оригинальной гаитянской концепции «зомби», гораздо более сложной и страшной, чем все позднейшие поп-культурные вариации (включая новый фильм Джима Джармуша, напрасно мечтающего закрыть, закопать этот неумирающий жанр).
«Малышка зомби» представляется образцом пост-мультикультурного подхода, когда на смену тематическим и национальным квотам в киноидустрии приходит неподдельный интерес к другим способам бытования человека, другой энергии, другим лицам (те же мысли возникают при просмотре конкурсной картины Мати Диоп «Атлантика»). Французский интеллектуал, размышлявший о порнографии как о продолжении 1968-го года («Порнограф», 2001), или о философии моды («Сен-Лоран», 2014), или о конце века в стенах парижского публичного дома («Дом терпимости», 2010), сегодня Бонелло снимает фильм о том, как чужое — пугающее, отталкивающее и манящее — без предупреждения проникает в жизнь европейца просто потому, что десятилетия колониализма и рабовладения не проходят без последствий даже для отдаленных потомков колонизаторов и работорговцев; невозможно построить стену между собой и остальным миром, между собой сегодняшним и собой прошлым.
В закрытом интернате для девочек из хороших семей (даже там, за стеной!) появляется новая ученица — Мелисса, единственная чернокожая в классе, ребёнком пережившая чудовищное землетрясение на Гаити; чуть позже она вступит в книжный кружок по приглашению новой подруги, большую часть времени мечтающей о каникулах и встрече с возлюбленным. На тайных ночных заседаниях клуба девочки начинают узнавать всё больше подробностей о религии вуду и том, как на самом деле становятся зомби, как возвращаются из мертвых и как живут после возвращения.
Бонелло создает на экране современную версию романа взросления; если западная поп-культура открыто и беспрепятственно влияет на подростков во всём мире (чёрная и белая девочка любят одни и те же фильмы, одну и ту же музыку), то не-западная, не имеющая настолько широких каналов распространения, действует исподволь, точечными ударами в сердце — и превращается для молодого человека из неоднородного общества в обстоятельства собственной инициации. Одна из девочек поверит в религию вуду слишком сильно; поверит, что культ, сложным путем пришедший из Африки через Гаити в Европу, впитавший древний страх перед смертью и христианскую надежду на воскрешение, поможет решить и её маленькую проблему — и пропустит этот культ буквально через себя, станет на время воплощением Барона, самого сильного духа вудуизма. Вслед за Клер Дени Бонелло по-своему визуализирует метафору философа Жана-Люка Нанси, который после пережитой операции по трансплантации сердца писал, что чужеродному не надо сопротивляться, его надо впустить и позволить взять тебя — так иммунитет выключают лекарствами, чтобы прижился пересаженный орган.
Вопрос о реальности существования зомби не ставится в фильме под сомнение, финальные титры уведомляют, что по дорогам Гаити всё ещё ходит несчитанное количество живых мертвецов; без веры в них не было бы ни романтической сюжетной линии со счастливым концом, ни самой Мелиссы, между уроками погружающей своих французских подруг в иное.
Мария Кувшинова
