«Материнский инстинкт»: Рецензия Киноафиши

Бельгия, начало шестидесятых годов. Две подруги-домохозяйки живут рядом, их маленькие сыновья вместе ходят в школу, они, конечно, лучшие друзья. Один мальчик, Тео, флегматичный, рассудительный. Другой, Максим, мечтательный, озорной. Их матери зато будто противоположность детям. Мать Тео Алиса (Верле Батенс) — издерганная, нервная. А Селин (Анн Косенс), соответственно, спокойная и веселая.

Но ничто, даже самый хороший нрав, не защитит от налетевшей порывом черного ветра беды. Один из мальчиков, Максим, по глупой случайности падает из окна своей спальни и погибает. Родители убиты горем. К тому же у стареющей Селин с супругом сын был единственным — кажется, жизнь кончена. А вот ужасы только начинаются.

Алиса была рядом с Селин, когда с ее ребенком случилась беда. Поэтому Селин винит свою подругу. Вначале кажется, что женщинам удалось помириться и замять дело, но вскоре Алису начинает одолевать мания преследования. Может потому, что она в самом деле чувствует свою вину, а может потому, что у нее есть основания для подозрений. Теперь уже ее семью начинают преследовать несчастья. Спокойный Тео вышел из себя, когда узнал, что его любимого кролика положили в гроб к покойному другу — а кто это сделал? Умирает свекровь, вскрытие показывает нечто неопределенное — уж не подменили ли ей таблетки? А вот опять беда с сыном: Тео наглотался запретного печенья и развился анафилактический шок. Уж конечно понятно, кто их ему подсунул!

Зритель увлеченно следит за перипетиями, пытаясь угадать, какая из женщин сошла с ума. Может быть, обе? Сперва мы инстинктивно сочувствуем Селин: у нее сын погиб, а подружка — стерва. Потом мы с неохотой признаем, что в подозрениях Алисы может быть доля правды. Также нас пугает выживший мальчик, вдруг обнаруживающий депрессию и суицидальные настроения в связи со смертью друга. Есть ли кто-то виноватый, и неотвратима ли новая трагедия — интрига в основном сохраняется до самого конца.

Надо сказать, у обеих женщин есть мужья, отцы их мальчиков. Но они, хотя пытаются порой навести в своих домах порядок, просто не в состоянии вникать в тонкости психологического конфликта. На дворе середина века, европейский средний класс живет консервативными нормами. Заработавшиеся отцы, не обращая внимания на «женские истерики», удаляются от тонкого мира чувств и полунамеков, невидимых междусемейных связей и противоречий, разделяющих разные дома надежнее всякого забора.

Также в своем пространстве живут дети. Они по-своему тонко чувствуют неполадки в доме и семье, хотя не могут понять всех причин и последствий. Поэтому сперва кажется, что Тео будет послом мира между двумя домами, а потом он становится разменной монетой. И непостижимое, только детской невинности доступное спокойствие, с которым Тео принимает смерть друга, сменяется другим спокойствием — принятия неизбежной новой страшной развязки.

Впрочем, незачем намекать, пересказывать и подсказывать. Подобные сюжеты в истории психологического триллера известны, от «Ребенка Розмари» до «Руки, качающей колыбель»: мы видим опасность в самых невинных обстоятельствах, а другие люди, естественно, отказываются нам поверить. Особенность «Инстинкта» в том, что здесь напряжение рождается почти из ничего. Напомним, ранее режиссер Оливье Массе-Депасс прославился триллером «Нелегал», про русско-белорусских мигранток в Бельгии, которых государственные службы хотят департировать и разлучить с детьми. Там тоже было много ужасов на фоне отношений мать-ребенок, но была и внешняя угроза, и реальная социальная проблема. В чистеньком пригороде из невинной эпохи мы видим внезапную смерть — и страх, расходящийся, как круги на воде.

В оригинале название фильма означает нечто вроде «Двойственные». В каждом человеке есть двойное дно. «Материнский инстинкт» оборачивается первобытным страхом. Все представления о правильном разрушатся, ты будешь смотреть на твой мир, летящий в пропасть, и никто, как в кошмаре, не услышит среди бела дня. Впрочем, в кино пугаться, как все мы знаем, довольно приятно, а в случае «Инстинкта», классического умного европейского триллера, наследующего Клузо, может даже полезно. В конце концов, в фильме есть своеобразный хэппи-энд — для тех, кто верует, конечно.

Андрей Гореликов