«Пиноккио»: Рецензия Киноафиши

Благодаря усилиям Алексея Толстого, как сообщает Википедия, ссылаясь на Белинского, сказку Карло Коллоди в России долгое время не издавали, чтобы воспитывать российских детей на куда более добром Буратино (хотя, конечно, не в доброте было дело изначально). Так что совершенно нормально для российской аудитории не знать, в чём особенность книги «Пиноккио», а думать лишь, что это итальянский аналог Буратино. Можно вспомнить мультфильм студии Дисней, которому европейский текст сказки оказался ближе, чем русский, и покивать головами: «Да мы в курсе, о чём эта история». Но как бы там ни было, предупредить зрителей, которые готовятся вести на фильм Маттео Гарроне своих детей, надо. Этот «Пиноккио» с трудом поддается определению «детское кино». Впрочем, как и взрослое. Но поскольку для самого режиссёра экранизировать именно эту сказку было личной, с детства, мечтой, значит, нужно уважить человека и попытаться понять, что же нам пытался сказать и показать автор.

Итак, плотник Джепетто, нищий, но неунывающий, становится счастливым обладателем волшебного полена, из которого выстругивает куклу-мальчика. Пиноккио оживает, ещё даже не обретя ног. А стоит ему обзавестись конечностями, он тут же сбегает от отца. И поскольку ума в деревянной голове, как у однодневного ребёнка, Пиноккио собирает целый ворох приключений, каждое из которых чуточку больше делает его человеком.

Сказочное роад-муви предлагает зрителям пронестись по самым невероятным местам в какой-то параллельной Италии. Фактурные городки, просторные поля, дома как с картин — глазу определённо есть за что зацепиться. Вот только с первых же кадров в глаза бросается мрачноватый, словно выцветший флёр, будто эта сказка уже отживает своё, но кто-то с неё решил стряхнуть пыль и показать её во всём великолепии упадка.

Об упадке здесь говорит не только картинка. Нищета героев сквозит и в их внешнем виде, и в их образе мышления. Даже как будто бы богатый дом Феи с лазурными волосами встречает Пиноккио словами «В этом доме все умерли», а внутри ему явно не помешал бы капитальный ремонт вплоть до сноса стен. Кажется, стоит вдохнуть поглубже, и можно ощутить это щекочущий запах пыли. Всё это подчёркивает безупречную работу художника-постановщика, но отнюдь не делает этот фильм визуально привлекательным для детей.

Такой же восторг, смешанный с ужасом, вызывают и сами персонажи. Двукратный лауреат «Оскара» Марк Кулир (его работу в «Отеле «Гранд Будапешт»» сложно забыть) с помощью грима действительно «одеревянил» всех кукол, не забыв про патину времени на каждом отдельно взятом лице. Их хочется потрогать, настолько натурально они выглядят. Лис и Кот, как и положено неудачливым вороватым попрошайкам, выглядят отталкивающе и соединяют эти образы с такой же игрой. Вопиющий натурализм при поедании фазана может вызвать невольный природный рефлекс. Человеческое лицо выдают печальному Тунцу, а Сверчок и вовсе выглядит, как пришелец из страшного сна (я б в такого тоже от страха что-нибудь запустила). Есть ещё Фея, чарующая, лёгкая, хотя её платье так же серо, как и мир вокруг. Глядя на этих героев, невольно вспоминаешь недавно популярное слово «криповатый», и оно как нельзя лучше описывает впечатление от облика всех, кроме несчастного Джепетто. Их всех хочется изучать и разглядывать, но стоит им начать двигаться и говорить, становится не по себе. Их бы хотелось сравнить с персонажами фильмов Бёртона, вот только куклам Гарроне не хватает обаяния и уже привычного постироничного восприятия себя.

Впрочем, Гарроне и свои «Страшные сказки», которые сейчас называет подготовкой к «Пиноккио», снимал не для аудитории 6+. Кажется, эстетическая сторона его волнует гораздо больше содержательной. Либо он настолько трепетно относится к тексту Коллоди, что решил не переводить его с итальянского XIX века на современный. Застрявшие в классическом произведении персонажи говорят нарочитым театрализованным штилем, который грешит главным — отсутствием внятных формулировок. Ни один нормальный ребёнок не послушает Мудрого Сверчка, потому что на самом деле он говорит как взрослый сноб и умник. «Горе детям, которые восстают против своих родителей и покидают по неразумию своему отчий дом! Плохо им будет на свете, и они рано или поздно горько пожалеют об этом», — едва ли это похоже на убедительное для условного 8-летнего ребёнка наставление. Неудивительно, что Пиноккио этот Сверчок раздражал настолько, что он однажды швырнул в него молотком. Нет, конечно, мы не одобряем насилия, но стоило бы и взрослым научиться разговаривать с детьми не свысока и не с формулировками «Я прав, потому что я старше» и «Ты должен это сделать, потому что я так сказал».

В таком контексте построения отношений даже логично, что Пиноккио, созданный изначально непослушным и слишком самоуверенным мальчишкой, реагирует на подобные наставления традиционным детским «Не хочу», «Не буду» и даже «Заткнись». Но, то ли дело в дубляже, то ли в самом персонаже, уже через час просмотра фильма эти реакции сливаются в бесперебойный и крайне трудный для восприятия визг. Пиноккио невозможно симпатизировать, потому что он раздражает. В исполнении 9-летнего Федерико Иелапи этот персонаж становится детектором зрительской терпимости к капризным детям. Что ж, я этот тест с треском провалила. Но от этого вопросов к Гарроне меньше не стало: неужели его мнимая публика настолько недалека, что не заслужила ни одного внятного диалога?

За человеческую речь и облик в фильме отвечают два актёра, чьи лица знакомы международной аудитории. Роберто Бениньи в роли Джепетто воспринимается как нечто естественное. Логичное, хоть и трагическое продолжение его игры в оскароносной ленте «Жизнь прекрасна», образ, который будет преследовать актёра и режиссёра, наверное, всю оставшуюся жизнь. Потому как, если верить коллегам, которые встретились с Бениньи в Берлине, он сам такой же неунывающий, искренний, но при этом глубинно-печальный человек: его собственная попытка пересказать сказку Коллоди чуть было не стоила режиссёру и актёру карьеры. Хотя сейчас это совпадение наводит на мысль: так может Джепетто — это тот же Пиноккио (его Бениньи пытался сыграть сам в собственной экранизации 2002 года), который просто не взялся за ум с самого детства? Ведь один из главных нарративов ленты — «Труд и образование сделают из полена человека». И Пиноккио постоянно встречает на своём пути доказательства, в кого он может превратиться, если не возьмёт свой прекрасный букварь и не пойдёт наконец в школу. Но начинается этот путь из бедной мастерской Джепетто, отца, который искренне старается, чтобы его сын не допустил его собственной ошибки и выбился в люди.

Марина Вакт предстаёт в образе взрослой Феи. Нежной, но всё же немного отстранённой. Очевидно, что ей не место в этом мире отчаявшихся и озлобленных бедняков, которые даже с детьми говорят криком. Но актриса отменно отыгрывает иррациональную нежность, терпимость и привязанность к своему названному сыну — словно реальное материнство объяснило холодной звезде и модели, как такие чувства вообще могут существовать на свете.

И вот что точно заслуживает особого и положительного внимания, так это музыка. Дарио Марианелли словно вынул эти звуки из шарманки и превратил их в дорожную симфонию, которая при сухом описании кажется банальным решением, когда кто-то решает снять фильм про кукол. Но в сочетании с картинкой Маттео Гарроне, оживляющей ярмарочные открытки, единственно верным.

Очевидно, что для российской публики «Пиноккио» — кино не типичное. Оно заставляет себя смотреть, терпеть и думать над собой одновременно. Вместо нас самих оно говорит с нашими детьми не только о нищете, безработице, невежестве, жестокости и непорядочности, но и смерти как о чём-то естественном. Мы же, привыкшие к смертоносной иронии других режиссёров, в голос смеёмся над сценой с кроликами-гробовщиками. (На пресс-показе после фразы «Какой же это позор — уходить с пустым гробом» добрая половина зала склонила головы к своим блокнотам). Но не можем оценить типичной буффонады конца XIX века, которую Гарроне перенёс на экран, как святыню.

В конечном счёте «Пиноккио» — это ещё одна классическая сказка о поиске себя и становлении личности. Пиноккио в финале этого пути стал настоящим мальчиком. А вот кем после этого фильма станет Маттео Гарроне, реализовавший свою детскую и профессиональную мечту, спросим у него на следующем кинофестивале.

Вероника Скурихина