«Русалка в Париже»: Рецензия Киноафиши

Гаспар с успехом у малочисленных посетителей скромного, но уютного парижского бара на барже вечер за вечером выступает на сцене с чувственными балладами. Он человек прошлого, передвигающийся по городу на роликовых коньках, обращающий внимание на стоящие за старыми вещами истории больше, чем на людей вокруг. Дела, как полагается, идут не очень, гонорар все скромнее, порой это горсть монет и пара купюр в десять евро. Его отец и по совместительству владелец заведения вот-вот будет готов продать баржу крупной сети ресторанов, вопреки увещеваниям сына о живущих здесь воспоминаниях. Тем временем у набережной Сены одиноких мужчин манит гипнотический зов из водных пучин, завлекая погрузиться с головой в реку, чтобы не вылезти оттуда никогда. Одной совсем безрадостной ночью в заветном месте оказывается и герой, заметив на брусчатке потерявшую сознание русалку по имени Лулу. В больнице страдалицу принимать отказываются, потому Гаспару приходится привезти ее к себе домой. К удивлению сирены, демонические напевы на мужчину, как бы она ни старалась, не действуют. Если остальным эта музыка разбивает сердца, то у разочаровавшегося в романтике спасителя Лулу к ней выработался иммунитет. Но чем больше времени они проводят вместе, тем сильнее у Гаспара начинает жечь в груди… Теперь главное не влюбиться.

Из анимационного дебюта Матиаса Мальзьё «Механика сердца» в «Русалку» перекочевала искренняя вера в наивность. Это сказка, магистральная идея которой сводится к выводу, что, если в своих чувствах ты не подвластен крайностям, ты просто не живешь. Если любить, то до потери пульса, и да воспрянут все циники и скептики, встретив прелестную блондинку у Сены, знакомство с которой растопит каменные сердца. Уже с первых минут с экрана звучит безапелляционный тезис о том, что мечтатели одной силой воображения способны изменить мир. А друзья нужны, чтобы делиться с ними невероятными чудесами. Пространство в фильме Мальзьё в прямом смысле подвижно. Постановщик задает нужную степень условности, обрамляя метания Гаспара анимационными вставками в излюбленной еще со времен «Механики сердца» манере. В своей амбиции преобразить приземленный маршрут, состоящий из бара, больницы и парижских окрестностей, режиссер невольно опирается на традицию Мишеля Гондри, то и дело вводя в повседневность рукотворные декорации, в которых Гаспар порой просто тонет.

Мальзьё в непривычном формате художественного кино не может определиться, с какой же стороны переосмыслить старую добрую легенду о русалочке. Анимация, декорации, нарочитая музыкальность (от постоянно попадающих в кадр виниловых пластинок до пианино и регулярных напевов, что за авторством Гаспара, что Лулу) не уживаются с комическими эскападами. Росси де Пальма, пришедшая словно из очередного фильма Альмодовара, введена в сюжет разве что как такой же эффектный, но однозадачный фон, как и волны из папье-маше. Мальзьё удается удивить, когда он начинает играть в Мельеса и из глаз Лулу текут жемчужные слезы. Он расписывается в этой уязвимой любви к прошлому, словно соотнося фразу, сказанную Гаспару, на свой счет («настоящее не твой конек»). Париж в его глазах — открыточный, он смакует и Эйфелеву башню, и набережную Сены, и мост влюбленных, полный застегнутых парами на его решетке замков. В кульминационный момент заиграет Non, je ne regrette rien — Мальзьё намеренно использует понятный любому поколению культурный код, только подчеркивая географию картины.

«Русалка в Париже» — кино для мечтателей, тех, кто, не вдаваясь в подробности и не думая о бездне, склонен верить в сказки, видит лучшее впереди и воспринимает Париж именно таким, каким он показан на экране. В подобной зацикленности на романтическом восприятии мира есть свой принцип, и он в какой-то мере заслуживает уважения, но не делает «Русалку» работой, вокруг которой впоследствии мог бы образоваться культ, — скорее скопление влюбленных пар на сеансе.

Антон Фомочкин